«И из обломков возрождаются шедевры»

В библиотеке Росси Павловского дворца открылась выставка «Время собирать». Более ста экспонатов пополнили экспозицию музея-заповедника, причем каждая из вновь приобретенных и отреставрированных вещей некогда уже была частью богатой павловской коллекции.

Увлекательными историями потерь и обретения реликвий в одном из красивейших дворцово-парковых ансамблей Петербурга с гостями проекта «Квартирник» на встрече в арт-пространстве mArs поделился заместитель директора по учету и хранению музейных фондов ГМЗ «Павловск» Алексей Гузанов.

— Алексей Николаевич, название вашей новой выставки не случайно, вы возвращаете экспонаты, некогда бывшие частью коллекции Павловска. Почему музею пришлось вновь приобретать их?

— Дело в том, что мы стараемся вернуть в Павловск те предметы, которые были распроданы в 20–30-е годы ХХ века советской властью или украдены оккупантами во время Великой Отечественной войны.

Так, совсем недавно мы выставили в парадной библиотеке Павла Петровича три кресла, которые были выкуплены в Швеции. Они находились в коллекции дворца до 1931 года.

Экспонаты новой выставки также «родом» из исторического собрания Павловского дворца и играют важную роль в его иконографии. Например, вернулись несколько великолепно изданных томов из библиотеки Марии Федоровны, а также «Портрет молодой девушки перед зеркалом» кисти немецкой художницы XVIII века Анны Доротеи Тербуш-Лисиевской. А в опочивальне императрицы вновь окажется Египетский фарфоровый сервиз, выкупленный несколько лет назад за рубежом. Его предметы украшены портретами родственников Марии Федоровны — ее брата, короля Вюртемберга Фридриха I, и членов его семьи.

Павловск связан со многими деятелями истории и культуры. На выставке можно увидеть рисунки архитектора и живописца Александра Брюллова, который много работал в Павловске и был здесь похоронен, фотографии великого князя Константина Константиновича и членов его семьи. Это новые поступления в наши собрания.

— Вы сказали, что коллекция Павловска с самого начала формировалась «с умом». Что это означало на практике?

— Когда в 1781 году наследник престола, будущий император Павел, и его супруга отправились в путешествие — Гран-тур — по Европе, Екатерина II дала молодой чете наставление: в первую очередь любые приобретения должны показывать, насколько сделавшие его образованны, а уже потом — насколько богаты.

Конец XVIII века стал периодом большого увлечения античностью. Павел Петрович с Марией Федоровной купили скульптуры и коллекцию керамики той эпохи. Дворец, построенный в классическом стиле, они стремились наполнить подлинными артефактами. Более того, в будуаре Марии Федоровны в украшении камина использованы две колонны I в н. э., купленные парой во время посещения раскопок древнего храма.

На выставке можно увидеть восковой медальон с парным портретом Павла Петровича и Марии Федоровны, выполненный в Милане во время их путешествия. Его подарил Павловску банк-благотворитель.

— Пополнение музейных экспозиций продолжается не только за счет возвращенных предметов, но и в ходе работы с существующими коллекциями. Много ли открытий нас ждет в собственных фондах музея, или все уже описано и известно?

— Не много, а очень-очень много. Потому что история предметов, их стилистическая интерпретация — это действительно большая работа. Хотя, надо сказать, что именно Павловск был первым из загородных дворцов, где стали серьезно изучать и описывать коллекции.

Чуть больше, чем за десять лет мы выпустили двадцать один том каталогов наших предметов, а планируется еще около тридцати. Мы таким образом делаем наши экспонаты доступными любому: можно прийти в любую библиотеку и посмотреть на шедевры из павловской коллекции.

Когда мы начинали серию, многие хранители спрашивали: «А если от скульптуры сохранился один палец, его тоже будем публиковать?» И я всегда отвечал однозначно — да! Это тоже музейный предмет, и мы обязаны сделать его доступным.

Сегодня в музее учтено абсолютно все. Но большое количество неучтенных предметов есть в частных коллекциях. И я бы хотел обратиться к ленинградцам, у кого есть материалы, связанные с Павловском: приносите их, мы собираем все, потому что весь архив бесценен. Иногда нам привозят фотографии 20-х-30-х годов, которые помогают в реконструкции. И даже изображения 50-х-70-х годов — это тоже наша история, она очень важна.

— Рассказывая о работе с фондами, вы упомянули комнату с условным названием «морг», где хранятся обломки артефактов, не подлежащие восстановлению. А еще о выставке, которую хотите из них сделать. В чем смысл демонстрации подобных предметов?

— Дело в том, что послевоенные музейщики буквально совершали подвиг, подбирая любой подлинный кусочек из убранства и коллекции дворца. Сейчас можно спокойно выдохнуть, потому что у нас фактически не остается неопознанных предметов. В частности, в этом году мы склеили из десяти кусочков, найденных в парке, огромную итальянскую вазу высотой 1,5 метра. И она уже выставлена в Белой столовой. Такие примеры показывают, что из обломков, как птица Феникс из пепла, возрождаются шедевры.

Любой музейный предмет — даже деталь, даже фрагмент — должен быть сохранен. И мы не только восстанавливаем историческую справедливость. По подлинным деталям мы можем увидеть и почерк мастера, и структуру, и технологию производства. Это бесценные информация и опыт.

Кстати, в экспозиции новой выставки представлена картина 1957 года. В музее даже спорили, нужна ли она нам. Но на ней отражен этап послевоенной реставрации. Художник изобразил Висконтиев мост в Павловском парке, взорванный во время войны. На картине видно, что уже восстановили центральную часть, а вот решетку, перила, кованое железо еще не воссоздали. Реставрация шла более десяти лет, поэтому были сделаны временные деревянные перила, которые и запечатлел художник. Так что пейзаж стал свидетельством эпохи и теперь ценен как иконография.

— Но какие-то неожиданные находки в стенах музея уже исключены?

— Почему же? В самом начале 2022 года мы разбирали один старинный стол, ящики которого должны были быть пустыми. И чудо — там обнаружился специальный плоский веер для защиты лица перед камином. Он застрял между ящиками, и никто о нем ничего не знал. Причем именно этот веер проходит по описям 1824 и 1908 годов, а вот в генеральной инвентаризации 1938 года его уже нет, он числился как утраченный. Ящики, конечно, открывали, но, видимо, плохо. На этот стол был водружен севрский сервиз, семьдесят тяжелых предметов из фарфора, и лишний раз отодвигать ящик было незачем.

Так что любая реставрация несет сюрпризы и открытия.

— Вы рассказали, как в советское время голландцы приезжали в Павловск, чтобы учиться делать из дворца музей. Мне же всегда казалось, что дворец — сам по себе уже музей. В чем же отличие?

— Представьте, можем ли мы из обычной нашей квартиры сделать музей? Конечно. Но это очень сложно. Жилая площадь, наполненная мелкими предметами, расстановка мебели — все подразумевает свободный ритм. Однако чтобы пустить поток посетителей, наверняка придется изменить местоположение предметов. Поэтому, чтобы одновременно сохранить достоверность, обеспечить возможность свободного прохода и обзора, нужен настоящий талант!

Как было сразу после войны? Дворец еще не восстановлен, а у музейных работников уже есть планы расстановки мебели по залам 1847 года. Хранители думают, как выстроить все единым ансамблем в соответствии с исторической действительностью. Требуют решения вопросы освещения, использования ковров и полов…

Павловский дворец — практически единственный, где не покрывают паркеты лаком. Мы стараемся сохранить их в оригинале, натираем мастикой по рецепту конца XIX века, сохранившемуся благодаря паркетчику, который служил при Константине Константиновиче. Варим сами мастику, внимательно учитывая пропорции: какое количество натурального воска нужно взять, сколько скипидара и парафина. И вот какое интересное замечание: сейчас, к сожалению, посетителям предлагают надеть пластиковые бахилы. Но для полов более удачными были прежние, многоразовые, из ткани. Мало, кто задумывался, но, надевая их, все гости дворца помогали растирать полы и сохранять их в первозданном виде.

Павловский дворец уникальный, он дошел до нас без каких-либо значительных перестроек. Один из исследователей, Владимир Талепоровский, еще в начале XX века констатировал, что Павловск представляет собой совершенно исключительное явление: «До нас не дошли в такой мере сохранности ни одна вилла Италии, ни один замок Франции, здесь сохранился, не растаяв, весь комплекс XVIII века». Его слова актуальны и по сей день.

Беседовал Антон Гарнов