Алексей Макаркин. Церковные правила для военкома неактуальны

Одна из проблем частичной мобилизации связана с духовенством — подпадают ли под нее священнослужители и монашествующие.

В православной Российской империи такой вопрос был нелепым: священники и монахи были освобождены от мобилизации и могли оказаться в армии лишь по решению соответствующих церковных инстанций в качестве военного духовенства. Военные священники принадлежали обычно к белому духовенству («полковые батюшки»), но на кораблях служили монахи. Во время Первой мировой войны судовым священником на броненосце «Святой Пантелеимон» (бывший «Потемкин») добровольно служил таврический архиепископ Димитрий (Абашидзе), один из семинарских наставников Иосифа Сталина.

В атеистическом Советском Союзе священнослужители не подлежали призыву на срочную службу, но это не распространялось на мобилизацию. Впрочем, в послевоенном СССР, когда государственно-церковные отношения были более-менее урегулированы, мобилизаций не было (а семинаристов нередко призывали в армию до принятия сана — либо принимали в семинарии уже прошедших срочную службу). А в 1941 году священники и даже монашествующие вполне могли оказаться в армии по мобилизации — для государства они были обычными гражданами. Только в конце войны, 3 ноября 1944 года, rомиссия при Совнаркоме СССР приняла постановление, освобождавшее от мобилизации в армию служащих православных священников.

Иеромонах Пимен (Извеков) — будущий патриарх — ранее проходил срочную службу, был призван, направлен в военное училище и получил офицерское звание, которого был лишен в 1945 году по приговору суда по статье УК о самовольном оставлении части или места службы. В современных биографиях патриарха говорится о том, что он в 1943 году не вернулся в часть после двух контузий и (возможно) ранения, так как к тому времени отношения между государством и церковью улучшились и он мог рассчитывать на то, что иеромонах в армии больше не нужен (но назначения на приход не получил). Такое объяснение выглядит довольно наивным для советского человека — в любом случае государство относилось к иеромонаху Пимену как к старшему лейтенанту С. М.Извекову.

Сейчас же государство перестало быть атеистическим, но мобилизационные вопросы в отношении духовенства остались неурегулированными. Количество приходов резко увеличилось — священник стал привычной фигурой для российского общества. Открылись монастыри — в 1941 году на территории РСФСР не было ни одной действующей обители. Но если священник или монах проходил военную службу, то для военкомата он остается танкистом или связистом, а не «принявшим ангельский чин» и тем более не «умершим для мира». Даже если он не служил, но находится на воинском учете, то также может быть призван. И 83-е Апостольское правило, и 7-е правило Четвертого Вселенского Собора, прямо запрещающие священникам и монахам поступать на военную службу, для военкома неактуальны.

Понятно, что церковь стремится урегулировать этот вопрос — ее представители уже заявляют, что священник может быть направлен в армию только как представитель военного духовенства (то есть по стандарту Первой мировой войны). Насколько успешно удастся это сделать — покажет практика (и лоббистские возможности церкви). Министр Сергей Шойгу заявил, что отсрочка от мобилизации будет распространяться на студентов негосударственных вузов (а это и православные учебные заведения — от духовных академий с вековыми традициями до университетов св. Тихона и св. Иоанна). Но в любом случае остается проблема заштатных клириков и монахов, живущих за пределами монастырей — таких сейчас тоже немало.

Алексей Макаркин, политолог — для Telegram-канала Bunin&Co