«Литература уже многое предсказала»

Российские филологи обратились к теме осмысления эпидемий и катастроф в отечественной литературе. На конференции «Русские писатели и медицина: 200 лет вместе» в Пушкинском Доме ученые отстаивали право книг на «помощь в поисках выхода из очередных тупиков современности».

Может ли русская классика выступить в роли своеобразной «литературотерапии», и готовы ли к этому ее читатели? Об этом корреспондент «Росбалта» поговорил с ведущим научным сотрудником Института русской литературы РАН, доктором филологических наук Сергеем Кибальником.

Полностью беседу можно послушать в подкасте «Включите звук».

— Сергей Акимович, идея проведения такого необычного филологического форума, наверное, не случайна — нам пора осмыслять пандемию?

— Действительно так. К сожалению, эта проблематика остается в гораздо большей степени актуальной, чем нам бы хотелось. Пришло время порассуждать и поразмышлять над тем, как медицина отражалась в русской литературе на протяжении 200 лет.

1820 год — это начало новой русской литературы, связанной с именем Пушкина. Кстати, Пушкин был первооткрывателем и в этом отношении: не только медицинский текст представлен у него достаточно хорошо, но и, собственно, эпидемический, холерный текст выражен ярко и интересно. Прежде всего, в «Пире во время чумы».

— Когда мы говорим о писателях, связанных с медициной, конечно вспоминаем Чехова, Булгакова, Мамина-Сибиряка. Ближе к нашему времени творили Аксенов, Горин, Арканов. Пожалуй, и все. Насколько важно присутствие медицинского опыта и образования у писателей, чтобы сегодня мы могли обсуждать их книги в заявленном контексте?

— Врачами были и Владимир Даль, и Константин Леонтьев, другие писатели. Были близки к медицине Достоевский (он был сыном врача) и Федор Сологуб. Были самые разные пересечения в личностях писателей их литературной и медицинской деятельности. Например, Чехов говорил, что литература — это его жена, а медицина — любовница.

Тема эта изучалась и прежде, но в культурно-антропологическом плане: как лечили, какие лекарства прописывали? Наш проект ориентирован на саму литературу и авторов. Как русским писателям удавалось осмыслять эпидемии, например. В надежде на то, что обретенное за 200 лет русской литературой, как-то пригодится в современной ситуации.

Достаточно вспомнить сон Раскольникова, в котором безумие охватывает все человечество, которое начинает заниматься самоистреблением. Так что литература уже многое предсказала, а ее опыт может помочь в преодолении катастрофических проблем.

— Наверное, для писателя эпидемия — это не просто медицинский факт, а размышление о жизни и бренности бытия? На что сегодня из классики нам стоит обратить внимание?

— Конечно, мне хотелось бы, прежде всего, обратить внимание на творчество Чехова. В его творческом методе проявлялось его медицинское образование. Исследователи видят, что Чехов смотрит на природу каждого человека индивидуально.

К тому же, у него есть очень яркие образы врачей. Есть те, кто пренебрегают своими обязанностями, скажем, доктор Стрелецкий из ранней пьесы «Безотцовщина» («Платонов»). Но, с другой стороны, находится доктор Астров из «Дяди Вани», который всегда по первому зову готов исполнить клятву Гиппократа.

Интересно, что некоторое время назад мне довелось перевести с латыни и опубликовать записную книжку Чехова с медицинскими рецептами. Она не входила в полное собрание сочинений, поскольку в ней только отдельные пояснения были на русском языке. И, оказалось, что рецепты, которые звучат в его пьесах, которые произносят актеры, не понимая их смысл, на самом деле неслучайны.

В «Трех сестрах» врач Чебутыкин, сам про себя говорящий, что уже двадцать лет не читал ничего кроме газет, цитирует некий рецепт, обращаясь к еще одному герою — Соленому. И вы не поймете, какой смысл это имеет, до тех пор, пока вы не обратитесь к записной книжке автора. Выясняется, что этот рецепт от клопов и прочих насекомых. Тем самым двум героям с их отрицательными характерами придается символический подтекст.

— Во времена Чехова и всей русской классики не было антибиотиков, медицина была не столь развита, как теперь. Можно ли говорить, что и отношение к смерти в классической литературе иное, нежели теперь?

— Об этом вся литература русского экзистенциализма: начиная с Достоевского и Толстого, продолжая Владимиром Набоковым и Гайто Газдановым. Газданов потерял отца в восемь лет. И его дебютный роман «Вечер у Клэр», написанный в 1929 году в эмиграции, несет в себе экзистенциальный, почти буддистский подтекст. Со смертью отца герой открывает для себя существование страданий и смерти, начинает смотреть на жизнь по-другому. К этому добавляются сцены Гражданской войны. Роман написан с ощущением смертности, постоянного трагизма.

Кстати, большинство из нас ведь не так много знает о той общественной деятельности, которую вели русские писатели. Например, Чехов тратил огромные деньги на постройку школы, борьбу с холерой и бесплатно лечил всех крестьян, которые обращались к нему за помощью. Но такие вещи в основном остаются вне поля зрения читателя.

— Сегодня на каждого из нас приходится огромное количество психологической нагрузки. Многие стремятся найти выход, обращаясь к литературе. Может ли русская классика помочь ответить на важные вопросы: как пережить нахождение в замкнутом пространстве в пандемию, как пережить одиночество и смерть близких?

— Именно на это мы и надеемся. Наш взгляд на литературу совсем не фрейдистский. Мы считаем, что литература — это здоровье. И в этом мы не оригинальны. Пушкинский Сальери говорит: «Как мысли черные к тебе придут, откупори шампанского бутылку иль перечти „Женитьбу Фигаро“». Хорошее чтение может разогнать черные мысли. И с тех пор хороших книг меньше не стало. А убеждение в том, что писатели глубоко не здоровые люди, что они создают свои произведения, благодаря психологическим и психическим отклонениям, совершенно неверно. Писатель — не больной, а врач.

Литература, прежде всего классика, поможет понимать современную действительность, учиться не на своих ошибках, а на ошибках литературных героев, ведь каждый писатель создает произведения, осмысляя события своей собственной жизни.

На сайте нашего проекта размещены и художественные тексты, которые по нашему представлению могут благотворно влиять на современного человека. Кроме того, у Пушкинского дома открылся новый YouTube-канал. Его довольно просто найти, набрав в поиске «Литературотерапия».

— Успела ли современная русская литература отрефлексировать пандемию коронавируса?

— Да, и особенность нашего проекта — внимание к тому, как данная проблематика преломляется в современной русской литературе. Довольно много произведений уже написано. На конференции мы обсуждали роман Дины Рубиной «Маньяк Гуревич», роман Марины Ситепновой «Сад», пьесу моего коллеги по Пушкинскому Дому Евгения Водолазкина «Лавр». Литература работает, накапливает и пытается осмыслять драматичный опыт последнего времени. Будем надеяться, что какие-то самые большие литературные открытия у нас еще впереди. Опыт может помочь в преодолении катастрофических проблем.

Беседовал Антон Гарнов