В Самарканде 15–16 сентября пройдет саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), на котором, как ожидается, произойдет не только ее расширение. В этом узбекском городе впервые за два года лично встретятся президент России Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин. О чем они попытаются договориться, поделят ли здесь сферы влияния в Центральной Азии или нет, «Росбалту» рассказал директор Института стран Азии и Африки МГУ Алексей Маслов.
— Вам, как специалисту по Китаю и Дальнему Востоку не видится некая символика в том, что Путин и Си Цзиньпин проведут первую за два года личную встречу не в Москве и не в Пекине, а в одной из стран бывшей советской Средней Азии, в регионе, где и у РФ, и у КНР есть свои интересы и свои виды на будущее?
— Я думаю, что вопрос о Средней Азии на этой встрече будет не первым, а, скорее, третим или четвертым. Главный вопрос для них будет состоять в том, сойдутся ли они в декларациях. Китайскую позицию несколько дней назад озвучил председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Ли Чжаньшу, когда выступал на Восточном экономическом форуме (ВЭФ) во Владивостоке. Там было несколько тезисов, которые, скорее всего, были согласованы на высшем уровне. Первый состоял в том, что Китай готов инвестировать в российский Дальний Восток, вместе развивать его. Таким образом, Пекин показал, что продолжает быть инвестором для России, а для РФ сейчас это очень важно.
Второй тезис Ли Чжаньшу состоял в том, что под руководством Коммунистической партии Китая (именно так это и было сформулировано) развивается концепция единой судьбы человечества. Это значит, что КНР идет по своей линии, определенной своим представлением о глобальном мире и предлагает всем остальным вписаться в эту концепцию. О том, что Россия и Китай вместе будут что-то делать в плане глобального развития, там, по крайней мере, не прозвучало.
— Как можно оценить эти тезисы китайских товарищей?
— С одной стороны, это хорошо прозвучало, потому что Китай давно ничего не говорил про инвестиции, с другой — на предстоящей встрече Си и Путина будет усилен китайский тезис о глобальном видении мира. Китай, очевидно, поддержит российскую концепцию о безсанкционном пространстве и, как говорят в КНР, без монополии мнения в политике и экономике, и для России это хорошо.
Кроме того, будет разговор о концепции безопасности, что Пекин также волнует в связи с ситуацией вокруг Тайваня. Наверняка Путин заверит Си в поддержке концепции «одного Китая». Помимо этого, они, вероятно, будут говорить о необходимости максимального развития кооперации в рамках Шанхайской организации сотрудничества. И это тоже большой вопрос, потому что о ее судьбе идут споры. С одной стороны, ШОС находится в выигрышном положении в ситуации ослабления Организации Объединенных Наций и попытки пересмотреть ее роль со стороны США — ослабить роль Совета Безопасности ООН, расширить его за счет других стран. Это не устраивает ни Россию, ни Китай. ШОС в этих условиях может являться региональной площадкой для решения здесь ключевых вопросов, входящих в нее стран. Здесь РФ и КНР будут выступать единым фронтом по поводу того, что должна возрасти политическая роль организации.
Китай наверняка будет выступать за возрастание экономической составляющей ШОС. И здесь, скорее всего, встанет вопрос о том, может ли эта организация стать площадкой для использования новой единой валюты, которая через какое-то время будет параллельна доллару. И если так, то вопрос в том, станет ли такой валютой юань или какая-то третья валюта, например, международные права заимствования или их некий золотой эквивалент, потому что для России полная привязка к юаню была бы не выгодна.
— Именно эти вопросы, вы считаете, будут основными на встрече Путина и Си?
— Здесь главное другое, а именно — показать, что лидеры продолжают встречаться, что у нас возникает некий военный альянс, причем формально не оформленный, притом, что никакого альянса нет. Наверняка вновь будет заявлено, что отношения между двумя странами лучше, чем когда-либо, что они находятся перед лицом общих угроз. И этого сегодня более, чем достаточно.
— Вы упомянули о новой роли ШОС, но эта организация ведь включает не только Китай и Россию, но и Индию, и Пакистан, и противоречия Пекина и Дели все равно никуда не денутся.
— На самом деле у ШОС несколько лет назад было две дороги, по которым она могла двигаться. Первая состояла в том, чтобы сохранить ее как клуб шести стран, где все другие — наблюдатели. Вторая состояла в максимальном расширении Шанхайской организации сотрудничества, сделав из нее платформу для обсуждения разных проблем, параллельной Азиатско-Тихоокеанскому экономическому сотрудничеству (АТЭС). Был выбран второй путь. Тем самым ШОС приобрела хоть какой-то рычаг влияния.
— Можно ли ожидать от ШОС какой-то единой политики?
— Нет, это не Евросоюз. ШОС остается в известной степени азиатской организацией. Не по географии, а по методам деятельности. Много обсуждений, поддержание связей, но никаких совместных решений. Точно также, например, действует Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Здесь, скорее, важно социальное общение, чем какое-то решение. Мы видим, что Шанхайская организация не может быстро и оперативно реагировать на какие-то вызовы. Например, во время ковида ШОС не сыграл никакой роли или, скажем, событий в Казахстане в январе этого года. Это означает, что у этой организации нет механизмов быстрой реакции, поэтому и не надо от нее требовать чего-то такого.
Беседовал Александр Желенин