Концы эпох лучше всего видны историкам и тем, кто в этих эпохах прожил львиную часть собственной жизни. Если вам нет сорока, вряд ли уход Елизаветы Второй или Михаила Горбачева значит для вас нечто большее, чем просто факт смерти очередной исторической личности.
Но есть кое-что, что делает конкретно этот «конец эпохи» более заметным для всех — вне зависимости от возраста или степени увлеченности большой политикой.
Оба эти выдающихся землянина, прожив огромную жизнь, ушли не годом раньше или позже, а именно сейчас, когда разговоры о третьей мировой впервые за 60 лет больше, чем алармистский треп. Когда, казалось, достигнутый после Второй мировой на века консенсус о том, что такое хорошо и что такое плохо в отношениях между государствами, переживает самое серьезное испытание, если не разрушен совсем. Когда в принципе многое из того, что казалось незыблемым десятилетия, вдруг оказалось шатким, уязвимым и уж точно не вечным.
Когда я впервые брал интервью у Михаила Горбачева в 1996-м или пожимал руку королеве в 1994-м на приеме во время ее визита в Петербург, я, разумеется, прекрасно понимал, что однажды эти мои великие современники присоединятся к большинству. Но я представить себе не мог, что, когда это случится, люди будут всерьез думать о финале чего-то большего, чем просто очередной эпохи.
Станислав Кучер, журналист