В сверхцентрализованных моделях доминируют нисходящие процессы и даже происходящие «по просьбам трудящихся» действия на самом деле являются симулякром, изображающим участие демоса в политических процессах. Не следует доверять и соцопросам в подобных моделях — желание угодить начальству свойственно как ответственным за эти процедуры лицам, так и опрашиваемым подданным. Однако подобные модели не лишены и восходящих процессов.
Сверхцентрализованная модель основана на распределительной экономике — ресурсы централизованно собираются и перераспределяются сообразно видению центра. Центр в подобных моделях выполняет функции как концентратора, так и арбитра. Если в демократической модели участники политических процессов соревнуются за избирателя, то в сверхцентрализованной модели акторы соревнуются за благосклонность вышестоящих персон.
Это характерный признак: в электоральных моделях политические силы говорят на языке избирателя, пытаются понравиться демосу; в коллективных автократиях смысловая часть замыкается на себе с «внутренними мемами» и смыслами «для внутреннего пользования»; в личных же автократиях все участники процесса пытаются воспроизводить логику лидера — говорят его языком, оперируют его смыслами, что часто контрастирует с полом, образованием или возрастом спикера.
Поэтому так важно понимать, с какой системой сталкивается наблюдатель: с демократическим государством, гибридной моделью, системной автократией или персонифицированной сверхцентрализованной моделью. То, что могло бы показаться вредными с точки зрения поддержки избирателя глупостями в условиях электоральной демократии или партийной автократии, вполне может являться борьбой акторов за внимание и благосклонность абсолютистского центра с экстравагантными запросами.
Подобное соревнование имеет характерные последствия. Типичными следствиями являются «перегибы на местах» в случае избыточной кровожадности центра, цензура, гонка льстецов в случае низкой самооценки администратора, «потемкинские деревни» в случае недостаточного погружения в процесс, «меньшиковщина» в случае избыточной толерантности центра к проявлениям человеческих слабостей.
Роль личности крайне высока в подобных моделях — достаточно сравнить облик России при Николае I и Александре II, Сталине и Хрущеве при сохранении базиса.
Распределение благ напрямую администрируется центром, и восходящие процессы направлены на ублажение руководства. Так фиксируется подданническая модель и неспособность звеньев самостоятельно формулировать и решать задачи. Страдает и экономика — высокие налоги для бизнеса компенсируются прямой поддержкой «фаворитов», неприспособленных к конкурентной коммерческой деятельности, но имеющих неоспоримые административные преимущества.
В подобных случаях эффективность государства становится зависима от психологических характеристик и интеллектуальных способностей персонификации государства. По этой причине в развитых странах давно произошел уход от имперской модели: сверхцентрализованная дворцовая экономика соответствует аграрному обществу, эффективное управление которым возможно столь неразвитыми средствами. Такие системы весьма посредственно справлялись с индустриальной экономикой: типичное следствие — развитая тяжелая промышленность, спотыкающаяся о неразвитую легкую, что уж говорить о постиндустриальной экономике с глобализацией процессов.
У подобных систем есть единственное преимущество — в условиях кризиса продвинутые модели с системой сдержек и противовесов буксуют и даже ломаются как на бюрократии, так и на демократических или внутрисистемных процессах, в то время как примитивные модели способны решать вопросы быстро, хоть и не всегда эффективно. Отчасти именно это свойство обуславливает рукотворные кризисы в подобных моделях, позволяющие предотвращать развитие экономики и общества и доказать оправданность архаичной конфигурации.
Telegram-канал «Наивная политология» — для Telegram-канала «Кремлевский безбашенник»