Netflix выпустил сериал «Песочный человек» — о похождениях бога Морфея во сне и наяву.
В 1916 году в подвале старого поместья английский оккультист Родерик Берджесс (Чарльз Дэнс) проводит таинственный ритуал. Его любимый сын только что погиб на фронте, и цель Родерика — ни много ни мало взять в плен саму Смерть. Тогда можно будет обменять ее свободу на жизнь сына. Как обычно, что-то идет не так, и в волшебном круге оказывается не Смерть, а ее младший брат Морфей, Песочный Человек или просто Сон (Том Старридж). Колдун пытается и у него хоть что-нибудь выторговать взамен на освобождение. Однако Сон упрямо молчит.
Через сто лет, наконец, ему удается освободиться. За это время, конечно, воцарился полный раскардаш: сонное королевство в упадке, подданные-кошмары отбились от рук и стращают людей наяву, в мире царит эпидемия «сонной болезни» (это, кстати, реальный факт — в 1916-м действительно распространилось такое загадочное заболевание). Вдобавок Морфей лишился своих атрибутов власти: мешочка с песком, шлема и волшебного рубина. Со всем этим ему придется разбираться — попутно побывав в аду, в мире разумных кошек и даже во Флориде.
Британского фантаста Нила Геймана кинотворцы любят: тут вам и посредственный сериал «Американские боги», и тепло принятые «Благие знамения», и страшноватый мультик «Каролина», и панковская комедия «Как разговаривать с девушками на вечеринках»… У Геймана — огромная библиография, а главное — масса ярких образов и смелых идей. Так что для экрана он настоящая находка.
Для индустрии комиксов — тоже. Как раз графический роман «Песочный человек», начавший выходить в 1989 году, и принес Гейману популярность. Комикс собирались экранизировать еще в 1991-м — но не сложилось. И, как сам главный герой, проект угодил в плен — а точнее, в «производственный ад» — на долгие годы.
Теперь, наконец, «Песочный человек» получил свободу. Не как изначально задуманная полнометражка, а в качестве нетфликсовского сериала — пожалуй, самого долгожданного в этом сезоне.
Сам Нил Гейман выступил продюсером и сценаристом. Поэтому не может быть сомнений: здешний Песочный человек — самый песочный в мире. Гейман срисовал его с себя самого в двадцатилетнем возрасте, а еще вдохновлялся образами Роберта Смита из группы The Cure и Питера Мерфи из Bauhaus. В какой-то момент предполагалось, что Морфея будет играть Джозеф Гордон-Левитт, но актер ушел с проекта из-за творческих разногласий с автором.
Так что мы можем оценить, как возмужал Том Старридж. В 2009-м он сыграл неуверенного парнишку среди музыкантов в «Рок-Волне», но с тех пор уже побывал и лордом Байроном в «Красавице для чудовища», и королем Генрихом VI в «Пустой короне». Старридж с его капризным изгибом губ, подведенными глазами и разлохмаченной прической тут похож то ли на эмо-боя, то ли на мрачного пост-панка. Но так и должно быть: Морфей — герой неоднозначный, оттого и любопытно за ним наблюдать.
Поначалу странно, что главный персонаж — как-никак бог. Трудно отождествиться с почти всемогущим существом, которое может просидеть целый век молча, без еды и воды. Старридж подарил ему и нечеловеческую гибкость и пластику. Но когда Сон начинает действовать — и достоинства, и недостатки его оказываются вполне понятными.
Он страстный, творческий, ревнивый, обидчивый, а иногда — понимающий и великодушный. Со слугами — библиотекаршей Люсиенн (Вивьенн Ачеампонг) или библейскими Каином и Авелем (комический дуэт Санджима Бхаскара и Азима Чодри) — он обходится довольно-таки высокомерно, хотя те верно ждали его целый век в пустом дворце. На обычных смертных глядит тем более свысока. Но друзей учится ценить. В нем есть эта английская байроновость, противоречивое смешение чопорности и вольнодумства.
И это вообще одно из главных достоинств сериала — особенная британская стать. Ее было кому навеять: команда подобралась внушительная.
Чарльз Дэнс здесь такой же авторитарный отец, как и его Тайвин Ланнистер. Из той же «Игры Престолов» сюда попала Гвендолин Кристи, играющая самого Люцифера. Она создала очаровательного владыку ада — такой экс-херувимчик с золотыми кудряшками. Еще один недруг — полусумасшедший Джон Ди, завладевший волшебным рубином Сна, исполняющим желания. Ди — как раз противоположность Морфея, ибо мечтает развеять все иллюзии, установив на земле царство безжалостной правды. Тут нужно отметить прекрасное соло Дэвида Тьюлиса, которому всегда хорошо удавались роли героев не злонамеренных, но измученных жизнью — от Верлена в «Полном затмении» до Римуса Люпина в «Гарри Поттере». Еще ненадолго здесь появляется сам Стивен Фрай, внезапно принявший образ писателя Честертона.
Как ни странно, в таком головокуржительном разнообразии заключается и главная проблема сериала. Гейман и в комиксе, и в экранизации собрал максимальное количество любимых образов и идей — Честертона, мильтоновского Сатану, стивенкинговские ужасы… Как ребенок, которому хочется взять в поездку все свои игрушки. Но если в комиксе это еще работает, то сериал начинает попросту разваливаться на части.
То Сон отправляется в ад соревноваться с демонами, то решает проблемы с родственниками — Смертью и Желанием, то разбирается с маньяком из царства кошмаров, то сюжет без особого повода отправляется в далекое прошлое… Все это и к последней серии сезона не складывается в единую картину, а главному герою очень скоро становится буквально нечем заняться. Некоторые из историй — сами по себе увлекательные, некоторые — сырые и незаконченные, необрубленные хвосты торчат во все стороны.
Все это больше похоже на пригоршню наспех пересказанных снов — в которых есть свое обаяние, но нет формы. Не зря одна из серий рассказывает про неудачливого писателя, который держит взаперти Музу и требует от нее все новых идей. По крайней мере, Гейман самокритичен.
Федор Дубшан