Как государство отбирает деньги у россиян

Мало сомнений, что народ скоро попросят поделиться с властями своими накоплениями. Ведь настали очередные трудные времена, а в таких случаях начальство всегда залезает в карман к подданным.

Понятно и другое — что по большому счету отвертеться не получится. История России — это история тактических успехов рядовых людей, умно и хитро укрывавших свои деньги от государства, и стратегических их поражений, поскольку в конечном итоге власть всегда оказывалась сильнее. Но даже просто знать наперед репертуар государственных мероприятий — уже утешение.

Процедуры изъятия у граждан накоплений в пользу казны у нас одни и те же во все времена. Но их можно разделить на устаревшие и ставшие поэтому второстепенными; запасные, приберегаемые на случай крайних обстоятельств; и актуальные, которые всегда в ходу. Не заглядывая слишком далеко в прошлое, посмотрим, как они у нас работали со времен позднего царизма и по сей день.

Устаревшие методы. Наиболее известный — извлечение доходов из продажи водки и других крепких напитков.

В эпоху Сергея Витте, главнейшего российского финансового мыслителя и государственного организатора конца XIX — начала XX вв., самой крупной статьей государственных доходов (30%) была госмонополия на водочную торговлю.

После коллизий, сопряженных с Первой мировой войной и революцией, этот способ пополнения казны освоили большевики, выпустив водку, прозванную в народе рыковкой — в честь премьера Алексея Рыкова. При нем, в 1920-е, акциз на алкоголь давал 14% всех доходов державы. А когда НЭП закончился, госторговля водкой расцвела еще больше. И цвела почти до конца советской эпохи.

В эпоху рыночной экономики алкогольный акциз утерял свое значение, и хотя в последние 10–12 лет его пытаются возродить, на первом плане сейчас другие способы выжимания денег.

Здесь стоит напомнить про важную примету: если власти вдруг отказываются от водочных доходов, это — к распаду империи. В 1914-м акцизы (вместе с торговлей водкой) были отменены. Царизм пал через три года. Советская держава была покрепче и продержалась шесть лет после начала антиалкогольной кампании.

Запасные методы. Не претендуя на исчерпывающее их перечисление, назовем, опять же, главный. Это, конечно, государственные займы. Возвращать их у нас не принято.

Считается, что при Витте грандиозное строительство железных дорог и прочие экономические чудеса в России финансировались иностранными займами. Но в действительности к 1913-му размер накопленных внешних займов (5,4 млрд золотых рублей) заметно уступал объему займов внутренних (7,3 млрд руб.) Суммы, которые россияне тогда доверчиво вручили на хранение властям, в переводе на сегодняшние деньги приближались к $200 млрд. Разумеется, они вскоре сгорели.

Но чуть позже и большевики обратились к народу за деньгами. Сначала облигации займов приобретались и продавались почти свободно. В «Двенадцати стульях» (действие которых происходит в 1927-м) даже зафиксирован успешный случай сложения группой журналистов своих облигаций с целью приобретения автомобиля.

Потом, с началом индустриализации, передача государству изрядной части зарплаты в форме покупки облигаций стала гражданским долгом. В 1937-м налоги и сборы с населения суммарно были даже меньше, чем поступления от подписки на заем. И так продолжалось достаточно долго, пока в 1957-м принцип добровольности (который, собственно, и раньше никто не отменял) был торжественно дарован народу вместе с отказом казны платить по тем займам, которые имели место в прошлом.

Люди были рады и этому, поскольку на возвращение своих денег все равно не рассчитывали. И в этом пункте просчитались, недооценив щедрость начальства. Через двадцать лет тем, кто не забыл о старых облигациях, начали выплачивать небольшие суммы, как бы возвращая старые долги.

А историю с обесценением и заморозкой государственных краткосрочных облигаций (ГКО) из-за дефолта в 1998-м рассказывать здесь не стану, поскольку те, по кому она ударила, и так ее помнят.

И опять примета. Предвестием государственного отказа платить по долгам всегда являются или какие-то величавые начальственные затеи, или прохождение державы через тяжкие испытания. Либо то, либо другое случается у нас никак не реже пяти-шести раз за столетие. В промежутках между этими событиями давать властям в долг приятно и выгодно.

Со знанием этого факта следует, полагаю, смотреть и на нынешние государственные и окологосударственные облигации. Могут ли их приобретатели тоже пострадать? По-моему, не могут. Ведь нарушать честное государственное слово нехорошо. Впрочем, каждый способен сам проанализировать нюансы нынешней ситуации и решить, будет ли извлечен из запасников столь мощный инструмент.

И наконец, об актуальных методах изъятия денег. Самый популярный из них и, так сказать, классический — конфискация накоплений или их обнуление через инфляцию.

К 1913-му в государственных сберкассах формально хранилось 2 млрд золотых рублей (не меньше полусотни миллиардов сегодняшних долларов). Однако по факту власти уже потратили их на строительство железных дорог, содержание царского двора и другие полезные вещи. Впрочем, объясняться со вкладчиками никому не пришлось — война и революция все списали.

История потом регулярно «съедала» народные накопления. А в случае необходимости ей умело помогало начальство.

В 1947-м денежная реформа уменьшила денежные запасы граждан в три-пять раз. В начале 1991-го «павловская» реформа в сочетании с начавшейся открытой инфляцией — примерно вдвое. А то, что осталось, сгорело в 1992-м — 1993-м в процессе рыночного перехода.

Дальнейшие конфискационные удары носили точечный характер. Например, изъятие, начиная с 2014-го, взносов, которые до этого шли на формирование накопительных пенсий. Год введения этой меры наводит на ошибочный вывод, что она являлась побочным продуктом крымской эпопеи. Однако в действительности решение было принято еще в 2013-м и объяснялось тем, что на накопительных пенсионных счетах рядовых россиян собралось уже 2 трлн руб. Наличие у подданных столь внушительных сумм, которые начальство было обязано не только хранить, но еще и вернуть когда-нибудь в приумноженном объеме, вызывало у него растущее раздражение. Которое и нашло себе естественный для нашей страны выход.

Подобные действия не совсем исключены и сейчас. В феврале–апреле средняя покупательная способность вкладов уменьшилась процентов на десять, даже несмотря на кратковременный рост ставок. Но если следующие волны инфляции запоздают или окажутся недостаточно мощными, ничто не помешает властям по-новому взглянуть на те или иные разновидности накоплений граждан. Долларовые и евровые, к примеру.

Стране в ближайшие годы предстоит несколько обеднеть. На этом фоне зажиточность рядовых людей станет вызовом для властей. При их огромном историческом опыте и наличии отработанного инструментария решить эту проблему в привычном ключе будет нетрудно. Вопрос только, возникнет ли желание.

Виталий Гранкин