Современный музей должен обращаться к эмоциям посетителя, его внутреннему «Я», заставляют задуматься о чем-то глубоко личном, уверена куратор проекта «Ночь музеев» Наталия Яблонская.
Полностью беседу можно послушать в подкасте «Включите звук».
— Мне кажется, что большинство из нас по инерции еще старого советского восприятия считают идеальным музеем Эрмитаж. Но это классическое представление: висят картины, табличка прибита у каждого полотна с информацией, какой художник его написал, в каком году и какими красками. Еще можно получить экскурсию, если повезет. И есть аудиогид — предел технических мечтаний. А ведь, на самом деле, современные музеи совсем иные! Прав ли я, мы действительно такие косные в своем восприятии?
— С одной стороны, есть примерно тот сценарий, который вы описали. Он для посетителя, который крайне редко бывает в музеях и настолько мало знаком с Эрмитажем, что ему бы просто пройти по Иорданской лестнице, посмотреть на трон Петра I — ну и еще что-то из стандартного набора. А если мы говорим о человеке, который регулярно туда ходит, то у него возможности совершенно другие. Есть проект «Эрмитаж-2021», у Эрмитажа есть отдел, который работает с современным искусством и делает экспериментальные выставки. Поэтому все зависит от того, с чем идет посетитель.
— В Петербурге есть очень интересный железнодорожный музей у Балтийского вокзала. Конечно, можно просто собрать любое количество ценных экспонатов, в данном случае, технических, и поставить их рядами или кругами. Но можно сделать и так, чтобы один зал с тремя локомотивами вызывал интерес на несколько часов!
— Конечно, современные технологии — это один из мощнейших стимулов для развития новых экспозиционных решений. Музей Российских железных дорог — пример идеального сочетания потрясающей коллекции и технологий. Я сама хожу туда с сыном раз в несколько месяцев. И мне кажется, мы его не пересмотрим никогда. Там есть экскурсии с энтузиастами, которые про каждый винтик рассказывают так, что можно слушать часами. Можно смотреть на экраны, которые показывают, как эти механизмы работают, можно ходить с очками виртуальной реальности. На каждый вкус и каждый возраст музей смог предложить несколько сценариев поведения на экспозиции.
— Готовы ли мы относиться к такому консервативному феномену, как художественный музей, как к чему-то новому, воспринимать его через призму современных технологий?
— Пример художественного музея, который возник на наших глазах — Мастерская Аникушина, филиал Музея городской скульптуры. Была проделана огромная работа с наследниками по получению в дар коллекции Михаила Константиновича, по музеефикации пространства, в котором когда-то творил знаменитый скульптор. И сейчас он славится в профессиональной среде и среди зрителей тем, что раз в год делает новую выставку, где не просто показывают шедевры, а обращаются к твоим эмоциям, твоему внутреннему «Я», заставляют задуматься о чем-то глубоко личном.
Центральный выставочный зал «Манеж» за последние годы полностью был переоснащен и отреставрирован. Туда пришла новая команда, которая делает очень разные выставки. И мне кажется, коллеги зачастую сознательно идут на некоторые провокационные решения. Они понимают, что это вызовет спорные отзывы со стороны профессионалов, но никогда не оставит равнодушным посетителей.
Но есть прелесть и в том, что ты идешь в музей, как в храм. Пришел, увидел Рембрандта и запомнил на всю жизнь! Мне, например, очень нравится, что Рыцарский зал Эрмитажа я вижу таким же, каким он был в моем детстве, и мой ребенок увидит такой же Рыцарский зал. Или Зоологический музей. Устраивать там ре-экспозицию — только портить. Потому что это, фактически, музей музейного дела, того, как в XIX веке считали правильным сделать музей. Он почти не менялся с того момента, как был создан.
— У меня осталось яркое впечатление от единственного в мире музея Второй мировой войны в Гданьске. Ему всего несколько лет. И там, в частности, есть зал блокады Ленинграда. Я сам ленинградец, знаю историю, но даже меня тронуло то, как он сделан. Блокадный город на стенах вокруг меня словно оживает, я оказываюсь прямо в нем. А начинается экспозиция с обычной варшавской улицы августа 1939 года. И заканчивается той же самой улицей, но только в 1945 году. Сравнивая, понимаешь, что такое война. Не нужно показывать трупы, зверства и ужасы — просто одна и та же улица!
— Исторический музей дает простор для такого сложного подхода. Это как раз успех музейщиков. Они думали о том эффекте, который хотят произвести на посетителя. И раз все получилось, значит это успех команды, работавшей над созданием музея.
Я могу сказать, что в Петербурге есть музей с таким же подходом — это Музей политической истории России, который когда-то был Музеем революции и больше десяти лет искал свое новое лицо. В команде были дизайнеры, художники, режиссеры, сценаристы, историки. И всем вместе удалось создать музей-спектакль, из которого ты уходишь насыщенный и знаниями, и эмоциями.
— Упомяну еще и Европейский центр Солидарности в Гданьске. Собственно, это музей профсоюза «Солидарность» и истории Восточной Европы 1980-х годов. Есть аудиогид на хорошем русском языке, и, кажется, что там записана одна и та же экскурсия. Но когда повторяешь маршрут, она идет по-разному! Это зависит от того, что в данный момент в конце зала показывают на экране. Аудиогид будет выстраивать маршрут так, чтобы я оказался рядом именно в момент начала сюжета из кинохроники.
— Мне кажется, что сейчас в мире очень много потрясающих музеев. Я вспоминаю свои впечатления от поездки по французским и бельгийским музеям, посвященным Первой мировой войне. Это еще и интересный взгляд на Францию. Именно, посмотрев военные музеи, я гораздо больше поняла про французов как нацию, чем если бы ходила по стандартным туристическим местам.
И еще упомяну новый музей в Каире. Мне кажется, он должен быть у всех современных людей пунктом, обязательным к посещению. Потому что то, как выстроили музей рядом с пирамидами — это потрясающий пример работы не только музейщиков, но и современных архитекторов.
Беседовал Антон Гарнов