По большому счету, любой народ становится «имперским» на определенной стадии развития общества — польский, бирманский, даже древнесемитские и доколумбовские цивилизации. Как утверждали марксисты, империализм — это в первую очередь экономическая категория. Имперство — это проекция сверхцентрализованной политической модели, экстенсивной модели развития экономики и общества высокого неравенства с отключенными социальными лифтами на философские идеи.
Можно привести примеры и постимперских государств — Нидерланды, Франция, Германия, Бельгия и Япония, где переход к новому сознанию был вызван в первую очередь борьбой с монополиями, переходом к интенсивному способу развития с высокой долей профсоюзов, автоматизации и уходом от авторитаризма к продвинутым формам демократии, препятствующим войнам и революциям.
Обратный пример — борьба правительства Тэтчер с профсоюзами и падение доходов рабочего класса резко усилили имперский нарратив в Великобритании. То же самое можно сказать о периодах правления Рейгана и Буша-младшего в США.
Впрочем, нынешнее сокращение среднего класса в западных странах также влечет формирование националистического и имперского нарратива (ряд исследователей трактуют империализм как экстенсивный национализм), что наглядно наблюдается на примере Польши, Венгрии или Великобритании.
Если тщательно изучить смысловую часть, то крайне интересен «синдром дяди Руфуса» у многих сторонников имперского пути развития. На философском уровне имперцы нередко являются фундаментальными русофобами, считающими, что, в отличие от «белых», наши соотечественники неспособны ни на что без сильной руки и грубой силы, заставляющей якобы ленивый и недалекий народ идти на великие свершения под страхом смерти.
Россия не так давно отказалась от крепостного права (в самой последней, адаптированной форме лишь в 1950-е годы), поэтому существование подобных идей вполне логично. Отсюда же — импровизированный карго-культ и культура почитания иностранных знаменитостей, уверовавших в особый путь развития (аналогично культу богатого толстяка в бедных аграрных странах Юго-Восточной Азии).
Впрочем, по мере обретения патриотической общественностью самосознания за пределами пропагандистской парадигмы наблюдается усиление конкурирующей национальной идеи, гражданского общества, но не демократического, а скорее республиканского: консервативного, антиваксерского, требующего расширения права на самооборону, ограничения миграции, борьбы с привилегиями знати и коррупцией, сменяемости власти, а также полноценного политического представительства. Это признаки взросления российского общества, восстановления от травм крепостничества.
Telegram-канал «Наивная политология»