Как пандемия изменила российский рынок труда, какие трансформации происходят сейчас, с началом нового кризиса, а какие вызовы еще впереди, рассказал «Росбалту» главный экономист «Эксперт РА» Антон Табах.
— Как рынок труда пережил пандемию и какие из трендов, которые тогда наметились, сейчас сохраняются?
— Во-первых, в пандемию стала существенно выше зарегистрированная безработица: раньше разница между этим показателем и оценками по методике МОТ была в 3-4 раза, сейчас существенно меньше. Это произошло потому, что власти упростили регистрацию, подняли размер пособий, и система в целом стала более адекватной и технологичной, стали больше задействоваться госуслуги, другие электронные сервисы. Почти все это сохранилось до сих пор. В результате безработные стали охотнее регистрироваться в центрах занятости, потому что это перестало быть такой проблемой, которой было до начала 2020 года.
Во-вторых, произошло изменение в форматах занятости. Здесь свою роль сыграла не только пандемия, но и, например, введение специального налогового режима для самозанятых. Много лет власти пытались каким-то образом вывести этот сектор из «серой зоны» — предлагали амнистии, различные проекты и планы. В итоге, когда была создана простая система на базе хороших банковских и налоговых технологий и низкой ставки налога, тут же миллионы людей пошли регистрироваться. Из тени вышли далеко не все, деньги в бюджет поступили не большие, но финансовая цель не была основной. С появлением в пандемию разных форматов работы, например, дистанционной или гибридной занятости, этот тренд только усилился. Сейчас дистанционная занятость стала нормой. Распределенные команды, люди, работающие над одним делом в разных городах, уже не новация, а «дело житейское». И, судя по всему, многие отечественные работодатели, которые в пандемию перешли на дистанционный режим работы, в будущем не планируют от него отказываться.
Третий тренд, который начался еще до пандемии, но за последние два года получил широкое развитие, — трансграничная занятость. Распространение удаленного формата работы привело к тому, что рынки труда стали более глобальными, в какой-то момент стало абсолютно нормальным жить в России, но работать на иностранную компанию. Российские компании тоже стали привлекать глобальных фрилансеров. Это подталкивает российских работодателей повышать зарплаты, чтобы выиграть конкуренцию за таланты. Особенно это характерно для сектора IT, где широко распространена удаленка, а российские кадры ценятся. Более того, схожие процессы наблюдались в российских регионах по отношению к Москве — рост зарплат программистов там был связан как раз с тем, что все больше специалистов стало работать на московских заказчиков. Но с февраля 2022 года, после введения антироссийский санкций, ситуация изменилась. Как будет дальше развиваться этот тренд, пока не понятно.
Четвертый тренд — «великое увольнение». Во всем мире 2021 год стал годом увольнений по собственному желанию. В России этот тренд тоже наблюдался, пусть и в меньших масштабах. Как отмечают специалисты рынка труда, причины усиления ротации кадров сопоставимы с зарубежными — переосмысление своей деятельности во время карантина, появление в отдельных сферах, особенно в IT, новых возможностей и ожесточение конкуренции за высококвалифицированных специалистов, из-за чего фирмы стали предлагать переходящим к ним сотрудникам более привлекательные условия.
В России отдельные отзвуки этого явления наблюдались в сильно вестернизированных секторах экономики, в основном — в крупных городах. Люди понимали, что на работе слишком нервно, а денег недоплачивают, и искали выход. Кто-то стал работать на фрилансе, кто-то попытался открыть собственное дело, а кто-то просто перешел в другую компанию. Но если в Америке переоценка ценностей в пандемию подкреплялась существенными государственными выплатами, то в России столько денег не предлагали. У нас программы поддержки были весьма умеренными, точечными и нацеленными скорее на тех, кому проще заплатить, чем на тех, кому больше всех нужно. Поэтому нас «великое увольнение» коснулось в меньшей степени. Сейчас даже в Америке этот тренд естественным образом сходит на нет, потому что общая ситуация изменилась: стала расти инфляция, а зарплаты, напротив, расти перестали, и в реальном выражении даже падают.
— Как изменился спрос на кадры?
— Пандемия совпала с выходом на рынок труда поколения «демографической ямы»: из вузов стали выпускаться люди, родившиеся в конце 90-х годов, когда в России наблюдался рекордно низкий уровень рождаемости. Это заставило работодателей обратить внимание на более возрастных сотрудников. Как отмечают специалисты по найму, многие работодатели в тот период поменяли стратегию подбора персонала, и если раньше работники старше 40 лет были для них нежелательны, то сейчас заметна готовность брать даже людей предпенсионного возраста, которые смогут пройти медосмотр. Работ, требующих физической силы, становится все меньше, а для работы головой возраст совсем не помеха.
Рост конкуренции за кадры подогрел и отток мигрантов: из-за пандемийного закрытия границ в Россию стало приезжать меньше иностранных работников. По данным МВД, если в 2019 году баланс между теми, кто встает и снимается с миграционного учета, составлял около трех миллионов человек, то в 2020 году не набралось и одного миллиона. И хотя в 2021 году показатели миграции вернулись к доковидному уровню, временный отток мигрантов, а также рост спроса на курьеров уже успел повлиять на рынок труда: за это время на тех вакансиях, где раньше преобладали приезжие, сократилась конкуренция и выросла заработная плата — вплоть до того, что некоторые «рабочие» вакансии стали оплачиваться лучше, чем работа в офисе. Курьеры стали новой «рабочей аристократией». В начале пандемии люди горько подшучивали над тем, что теперь официанты пойдут в курьеры. И оказалось, что, да, пойдут и, более того, многие не захотят возвращаться обратно. Послушайте, что сейчас говорят рестораторы, которые не могут нанять сотрудников.
Вот так, спустя два года ограниченной миграции рынок труда вдруг оказался рынком работников, а не работодателей.
— Возвращение мигрантов повернет этот тренд вспять?
— Насколько этот тренд будет устойчив, зависит от миграционной политики государства. Отдельные представители исполнительной власти говорят о планах заменить иностранных специалистов отечественными, но убыль населения работоспособного возраста в совокупности с низкой производительностью труда и низкими темпами автоматизации делает неизбежным высокий спрос на труд мигрантов.
С возвращением мигрантов тоже есть несколько проблем. Во-первых, не только Россия конкурирует за мигрантов. Во-вторых, финансовые санкции ударили по возможностям совершать международные денежные переводы из России и снижают ее привлекательность. В-третьих, сказываются скачки курса российской валюты к доллару и евро. В результате март–апрель 2022 года стал рекордным с точки зрения оттока мигрантов из страны, о чем свидетельствуют и данные миграционных служб Узбекистана и Таджикистана. Конечно, укрепление курса рубля, начавшееся в апреле 2022 года и связанное со значительным падением российского импорта, может поддержать поток мигрантов. Но, я думаю, во втором полугодии с притоком низкоквалифицированной рабочей силы у нас будет не очень хорошо.
Кроме того, последние события привели к серьезному удару по квалифицированному рынку труда. Я имею в виду не мигрантов из Средней Азии, а экспатов и наших высококвалифицированных специалистов, которые тоже стали уезжать из России. Мы пока не владеем статистикой. Более того, многие уезжают — «оставаясь», то есть, продолжают работать на российские компании. Но этот процесс на отрезке года-двух будет весьма заметным.
— Значит ли это, что «средняя квалификация» по рынку труда снижается?
— Рынок труда — это некая абстракция. Сегодня нужно одно, завтра — другое. Вопрос только в том, какая у нас будет экономика, под которую будет подстраиваться рынок труда, насколько он будет соответствовать ее запросам, и какими мерами будут закрывать возникающие дыры. Сейчас можно только напомнить, что текущую ситуацию Банк России называет «структурной трансформацией российской экономики». Поэтому на рынке труда сейчас ситуация неопределенности. Например, ИКЕА и Макдональдс несколько месяцев после объявления о своем уходе платили жалованье своим сотрудникам, а кто-то будет платить и до конца года. Эти люди не безработные, поиск новой работы для них был необязателен. Работодатели не только поддерживают своими выплатами экономику, но и снижают давление на рынок труда. С другой стороны, понятно, что продолжаться бесконечно это не может. Дальше эти люди получат вакансии у новых работодателей — «Вкусно и точка» и того ретейлера, который займет место ИКЕА. Какие там будут зарплаты и условия — вопрос философский. Плюс — есть нематериальные последствия ухода западных компаний. Дело в том, что они задавали определенные стандарты в своих отраслях. Что будет со стандартами после их ухода — не слишком понятно.
— Какие еще изменения произошли на рынке труда после февраля 2022 года?
— Я уже говорил про уход иностранцев и отток наших высококвалифицированных специалистов, но в статистике эти изменения еще не видны. Следует также упомянуть уход сотрудников на вынужденный простой. Некоторые российские компании столкнулись с недостатком импортных комплектующих, из-за чего работников пришлось переводить в режим неполной занятости. Их не увольняют, но у работодателя есть право платить им только две трети зарплаты. В частности, это затронуло автопроизводителей и авиакомпании. Автопром страдает, но есть ощущение, что ситуация временная. Производство все равно будет восстанавливаться. Однако после того, как закончатся выплаты от предыдущих владельцев компаний, работников ждет достаточно тяжелый период. Кроме того, под давлением оказались экспортеры. Трудно придется металлургам. Хотя, для этой отрасли зарплаты составляют не самую большую долю в расходной части. Вообще, я думаю, мировая рецессия окажет значительно большее влияние на экспортеров, чем санкции.
Несмотря на все изменения в экономике, которые происходят в России, мы видим, что удар пришелся не по занятости, а по зарплатам.
— Получается, работодатели скорее урежут зарплаты, чем будут сокращать штат? Каких отраслей это коснется в первую очередь?
— Пока говорить сложно. Более того, зарплаты, вероятно, тоже получат меньший удар, просто потому что сейчас у нас нет избытка работников. Самое страшное для людей — безработица, но реально в стране сейчас наблюдается нехватка работников. Более того, текущие события ее еще больше обостряют.
У нас есть определенные перекосы на рынке труда, но безработица как таковая не является проблемой. Более того, скажу страшную вещь: в мире сейчас очень мало стран, где проблемой является именно безработица. В Америке, в Европе работодатели жалуются на нехватку работников. Россияне до сих пор помнят, какой была безработица в 1990-х и в начале нулевых, и боятся повтора. Но с тех пор демографическая ситуация изменилась, изменилась структура занятости и еще много чего, и безработица вообще перестала быть проблемой. Безработица в отдельных секторах для отдельных профессий имеет место. Но что касается безработицы вообще, этой проблемы у нас сейчас нет.
— Как влияет денежно-кредитная политика государство на рынок труда?
— Мягкая монетарная политика позволяет сдержать рост безработицы, как было, например, в пандемию. Работает это так: программы количественного смягчения приводят к росту выпуска продукции, что, в свою очередь, увеличивает спрос на работников и снижает безработицу. Однако с конца 2021 года во всем мире наблюдается рост инфляции, что заставляет центральные банки развитых стран выбирать более жесткую монетарную политику, чем было в пандемию. Это может привести к снижению уровня потребления, и, как следствие, к снижению выпуска продукции и спроса на кадры. По мере сокращения денежной массы и роста уровня безработицы может образоваться когорта людей, которые из-за несоответствия своих трудовых навыков и умений требованиям рынка на протяжении долгого времени не смогут найти работу. Перестройка рынка труда в совокупности с жесткой монетарной политикой могут привести к формированию и в России, и в других странах «долгосрочной» безработицы. Принимая меры по борьбе с инфляцией, стоит учитывать эти риски. Но, повторюсь, безработица, как в 1990-е, нам не грозит.
Анна Семенец