Илья Гращенков. Какую модель предложат России?

Стало модно говорить о том, что некий «либеральный проект» в России сворачивается, а на смену ему грядет чуть ли не новая «ежовщина». Но давайте честно — какой еще либерализм, которого не было ни до 1996-го, ни уж тем более после?

Можно романтизировать 1990-е или называть их лихими, но во многом та свобода была махновщиной со своими бандитами. Последний 20-летний период, при всем его статус-кво, тоже явно не либеральный, а уж расцвет технократизма — и вовсе шаг в сторону глобалистской антиутопии.

Собственно, никакого либерализма давно уж нет и на Западе, а после введения санитарной диктатуры — и подавно. Так что тогда сворачивать?

По сути, речь идет о двух модусах власти, ну или в марксистской риторике — базисе и надстройке. Экономический базис РФ располагался на двух «слонах»: продаже ресурсов и финансовой «прокрутке» выручки. Сидящие на ресурсах в меньшей степени завязаны на внешний мир, поэтому политическая логика у них вполне окопная: «не продадим тем — продадим этим». Финансисты полностью завязаны на внешний мир — международные банки и управляющую ими элиту. Санкции дали заряд первым перехватить ресурсы у вторых. Считать ли эту логику сворачиванием «либерального проекта» в экономике (он же — глобалистский или прозападный путь)?

Пока что не очевидно, какая модель предложена в качестве альтернативы. Заместиться на Восток могут все те же финансисты, им все равно, куда слать выручку — в Китай или в США. Выстраивать свою национальную изоляционную экономику? Привлекательно, но очень долго (10-20 лет минимум), а все это время нужно как-то выживать в сложных условиях.

Вот тут и возникает потребность для изменений в политической надстройке. Если минимум 10 лет стране предстоит создавать новую экономику в сложных социально-экономических условиях, то многим придется потуже «затянуть пояса». Ельцинская эпоха пережила постсоветскую турбулентность через ослабление государства и «темные века» на низовом уровне, когда бал правили неформальные силовые группы из криминалитета. Уход государства почти из всех общественных сфер, включая безопасность и социалку, породил пустоты и лакуны, которые в России и было принято считать «свободой». Однако отсутствие чего-либо — это не то же самое, что наличие. Свобода без возможностей — это прогулка по супермаркету без денег в кармане.

Сегодня адепты сильного государства предлагают переживать турбулентность обратным способом — закручивать «гайки» и бороться со всеми, кто посмеет описать происходящее за окном без должной доли восторга. Является ли право на критику частью того самого либерализма — тоже непонятно. Без здравого смысла постройка сильного государства неминуемо обернется косплеем идей чучхе, где экономический рост будет только на бумаге, зато теледикторы будут плакать от восторга.

Можно уйти от рыночной экономики к госплану, но это будет шаг назад. Можно отказаться от выборов (на которые толком никто не ходит), можно закрыть медиа (которые мало кто читает), можно запретить западную культуру (которая без бюджетной поддержки и сама вымрет), в общем, можно оставить государство один на один с народом. Но почему-то кажется, что без всех этих символических вещей первой загрустит сама власть. Никакого либерализма тут и так давно нет. Перспектива лишь в том, чтобы распрощаться со здравым смыслом.

Илья Гращенков, политолог — для Telegram-канала «Кремлевский безбашенник»