События в Узбекистане грозят встать в ряд с казахстанскими. Частота, с которой происходят внутренние катаклизмы в разных странах, говорит о сложном положении в регионе, причем структурно все противоречия довольно похожи: и казахстанский, и узбекский президенты — молодые по местным меркам. «Молодые» в том смысле, что пришли к власти, которая уже поделена предыдущими элитами. А потому возникает неизбежный конфликт интересов.
Кстати, что-то похожее может в будущем произойти и в Туркмении. Хотя здесь отцу наследовал сын, да и отец вроде бы неподалеку, наставляет молодого лидера, но конфликт поколений между молодым президентом и старой гвардией отца неизбежен.
На Востоке такие конфликты длятся годами и не всегда завершаются переходом в публичное пространство и уж тем более призывами к улице. В Сирии, к примеру, Башар Асад первые пять лет уживался с окружением своего отца, но все равно в 2005 году был вынужден с ним расстаться, причем достаточно жестко. И часть этого окружения попыталась воспользоваться событиями 2011 года.
В общем, регион начинает трясти. Россия утрачивает влияние и возможности в регионе, и кризис в Узбекистане может показать — насколько.
Пока сюжет развивается в интересах силовых кланов, которые при Каримове фактически стали своеобразной преторианской гвардией — неподотчетной, неподконтрольной и политически самостоятельной. Режим ЧП, вынужденно введенный в Каракалпакской автономной области, выгоден в первую очередь силовикам, которые теперь могут использовать этот режим для создания контроля над президентом Мирзиеевым. И над любыми его попытками ограничить их власть. Понятно, что Мирзиеев будет вынужден решать проблему — сдаваться и превращаться в их марионетку или рисковать и начинать жесткую аппаратную борьбу, которая вполне может перерасти в нечто более серьезное.
В регионе, напоминающем пороховую бочку, такие события и процессы могут стать фатальными для всех. Тут стоит только начать.
Анатолий Несмиян, блогер, аналитик