Новая стратегическая концепция НАТО, принятая на саммите в Мадриде, вызвала решительный протест Пекина в той части этого документа, которая касается Китайской Народной Республики. Кроме прочего, там утверждается, что Китай «бросает вызов» западным интересам, безопасности и ценностям, а также, что он «использует широкий спектр политических, экономических и военных инструментов для увеличения своего глобального присутствия, силового давления, оставаясь при этом непрозрачным в отношении своей стратегии, намерений и военного наращивания».
Представитель МИД КНР Чжао Лицзянь в ответ на это заявил, что Североатлантический альянс должен «отказаться от менталитета „холодной войны“, игры с нулевой суммой и практики создания врагов». Он обвинил членов НАТО в «создании напряженности и провоцировании конфликтов» путем отправки боевых кораблей и самолетов к берегам материковой Азии и в Южно-Китайское море, а заодно раскритиковал санкции против России. В китайском МИД заявили, что Альянс является системным вызовом глобальному миру и стабильности.
Обновленную концепцию НАТО в отношении Китая, реакцию Пекина на нее и участие России в этих процессах «Росбалту» прокомментировал директор Института стран Азии и Африки МГУ Алексей Маслов.
— Насколько соответствуют действительности нынешние обвинения НАТО в адрес Пекина?
— Я думаю, что здесь столкнулись две абсолютно разные точки зрения, каждая из которых существует в своей парадигме, в своей системе координат. Сама по себе формулировка концепции НАТО исходит из колониального подхода к Китаю и другим странам. Смысл ее в том, что азиатские страны могут развиваться ровно настолько, насколько они не угрожают экономическим, политическим или военным интересам стран Запада. И так уж сложилось, что им дают существовать ровно столько, сколько Запад готов потреблять азиатскую, в данном случае, китайскую продукцию.
Долгое время Китай не вызывал ни у США, ни у НАТО никаких сомнений, хотя было очевидно, что он, например, проводил четыре модернизации и одна из них была военной. То есть, КНР не скрывала, что она ее будет проводить в течение десятилетий. Точно так же долгое время рост китайской экономики не был большим секретом и не беспокоил Запад. Сейчас, буквально в последние месяцы, в Пекине активно заговорили о своей позиции. Там стали огрызаться, говорить, что не намерены слушать Запад, что у Китая своя политика. Попытка китайцами приобрести реальный суверенитет, вызвала у Запада в целом и НАТО в отдельности довольно большое недоумение.
На мой взгляд, долгое время Китай не был полностью суверенен, поскольку его экономика зависела от доллара. Запад к тому же постоянно напоминал ему, что не надо наращивать свои вооружения. Сейчас КНР начала вести себя относительно независимо. Расширение ее вооружений при этом не обязательно направлено против НАТО. Пекин, например, хочет обезопасить движение своих судов в Южно-Китайском море, где проходит почти 40% всех мировых грузов и более 60% грузов из Персидского залива, которые идут в Китай. То есть через эти пути КНР в значительной степени обеспечивает себя нефтью. И поскольку это неспокойный регион (принадлежность ряда островов там оспаривается несколькими странами), то Пекин демонстрирует, что никому не отдаст эту часть акватории. Плюс, когда Китай начали обвинять в том, что он наращивает вооружения, он решил показать, как на самом деле выглядит увеличение его военного присутствия.
Несколько недель назад китайцы провели довольно успешные переговоры в Океании, где теоретически можно разместить военные базы. Судя по всему, подумывают строить (или уже строят) военную базу в Камбодже, показывая, что готовы сами себя защищать. И в рамках китайской парадигмы это абсолютно правильно.
— Но с точки зрения НАТО это выглядит несколько иначе…
— Да, с точки зрения Альянса, Китай начинает довольно серьезно «поджимать» НАТО и с военной стороны. Буквально накануне саммита в Мадриде, США, Австралия, Новая Зеландия, Великобритания, Япония создали новое партнерство в Тихоокеанском регионе — Partners in the Blue Pacific (PBP). Это уже третий по счету альянс, направленный против Китая. Первый — AUKUS (Великобритания, США и Австралия), второй — QUAD, куда входят Индия, Австралия, США и Япония. Они провозгласили создание свободного и безопасного Индо-Тихоокеанского региона.
Это как раз ответ на соглашение Китая с Соломоновыми островами. Но ведь сам Китай не создает военных альянсов. То есть нет некой группы стран, которые бы сплотились вокруг него, в то время как США создали три таких объединения.
Запад действительно считает, что Китай и многие другие страны — это неразумные дети, которыми надо управлять и не давать в руки каких-то опасных игрушек (свои валюты, вооружение), иначе они разрушат этот мир. Пекину и Москве такой подход не нравится, правда, у Китая сейчас больше шансов построить что-то продуктивное.
— На ваш взгляд, такая политика выглядит как попытка разделить мир на какие-то зоны влияния или, наоборот, не допустить этого?
— Когда мы говорим в таких терминах, то мыслим в западных категориях. Речь даже не о зонах влияния, а о сферах контроля над различными группировками стран. Ведь концепция США всегда допускала создание блоков. Например, Штаты в свое время поддержали создание СЕНТО, АСЕАН. И они могут делать что угодно, если подчиняются Вашингтону, который выступает, как менеджер всех мировых процессов.
Долгое время это удавалось, потому что Америка контролировала международное производство, мировую валюту и основные логистические пути. А когда на глобальную арену вышел Китай, эта ситуация разрушилась. КНР начала производить огромный объем продукции и стала «шантажировать» этим США. К Китаю присоединилась Индия, Бразилия. То есть внезапно оказалось, что США не контролируют мировое товарное производство, однако Америка все еще контролирует торговлю.
Но сейчас Пекин подошел к созданию резервной финансовой системы. Пока о ее контурах можно спорить (она будет опираться либо на юань, либо на специальные права заимствования), но так или иначе это будет играть очень большую роль. Впервые со времен Второй мировой войны создается система, напрямую не привязанная к доллару, и с ним особо не сочетающаяся. Впервые поднимается вопрос создания параллельной валютной единицы. Если это дело будет доведено до конца, то это полностью разрушит контроль США за мировыми процессами.
Не скажу, что это очень хорошо, потому что разрушать не так сложно, труднее в дальнейшем создать что-то более креативное, поскольку Америка действительно грамотно контролировала многие процессы. Просто их идея состояла в том, чтобы обозначить их интересы как общие. То есть представить дело так, что то, что нужно США необходимо и остальному миру.
Сейчас это разрушается, и мы стоим у истоков этого процесса. Триггером этого послужила даже не российская операция в Украине, а блокировка наших банков в SWIFT. В Китае, который целиком зависит от банковских операций, поняли, что и они когда-то могут так же пострадать. Это подтолкнуло КНР к решению запустить собственные расчетные центры, которые в дальнейшем могут стать полной альтернативой SWIFT. При этом Пекин вряд ли будет выходить из SWIFT, но и не будет зависеть от него.
— В концепции Североатлантического альянса, кроме прочего, заявлено об углублении стратегического партнерства между КНР и Россией. Насколько эта оценка соответствует действительности?
— Китай настаивает на том, что все договоренности, которые ранее были достигнуты между Пекином и Москвой, не меняются — они не расширяются и не сужаются. Просто раньше генсек НАТО Йенс Столтенберг и другие чиновники Альянса полагали, что сотрудничество Китая и РФ будет и дальше вестись больше на уровне деклараций. Сейчас же становится ясно, что Китай нашел пути обхода санкций в отношении России.
Например, мы видим, что многие китайские компании официально ушли из РФ, а с другой стороны, с помощью параллельного импорта через Казахстан, Армению и другие страны, наоборот, наращивают поставки своей продукции в Россию.
Стало понятно, что механизм санкций, как это было в случае с Ираном, не срабатывает, потому что мир уже устроен по-другому.
Беседовал Александр Желенин