«Поворот на Восток» не оправдает российских надежд

Концепция «поворота на Восток» (в первую очередь к Китаю) стала официальной государственной доктриной еще в 2014-м, на фоне начавшегося тогда разрыва с Западом. Сверхуспехов она не принесла. Хозяйственные связи с дальневосточным гигантом стали шире, но главными торговыми партнерами Китая и восемь лет спустя остаются Соединенные Штаты, Япония, Южная Корея и Германия. Хоть российские нефть и газ идут в Китай, масштабы его зависимости от этих поставок явно несравнимы с европейскими.

Однако сегодня ставка на этот «поворот» превращается в моноидею. Бойкот, объявленный «коллективным Западом» (США, Евросоюзом, примкнувшими к ним Японией, Южной Кореей и еще несколькими странами), делает хозяйственную переориентацию России просто неизбежной.

Перед мысленным взором российских руководителей встает некий анти-Запад, готовый, как им кажется, преподать урок спесивым американо-европейцам, — а РФ в этом восточном союзе должна занять подобающую ей руководящую роль.

Отсюда и многозначительное суммирование «незападных» валовых продуктов, иллюстрирующее снижение мирового веса США и ЕС. Отсюда же и рапорты о готовности Аргентины, Ирана, Индонезии и еще нескольких стран вступить в БРИКС (бразильско-российско-индийско-китайско-южноафриканский клуб), являющийся будто бы альтернативой G7: «Возникает антизападный блок народов небывалой мощи».

Но какова реальная картина?

По формальному расчету (ВВП, вычисленный в паритетах покупательной способности), экономический вес Китая и в самом деле примерно равен весу США, а Индия лишь раза в два уступает ЕС. Однако экономики обеих азиатских держав не могут нормально существовать без тесных и многообразных связей с Западом, перевес которого в новейших отраслях остается неоспоримым.

Устойчивый антизападный союз этих двух государств маловероятен — у них мало общих интересов и довольно много открытых и скрытых конфликтов.

Серьезный альянс Китая и Индии с упомянутыми Ираном и Индонезией или, тем более, с далекими Бразилией и Аргентиной тоже лишен смысла. Все эти страны интенсивно торгуют с Китаем, но в число самых главных его партнеров не входят. Китайские экономические связи замкнуты скорее на западные рынки, чем на прочие, а политические устремления у всех этих государств разные, иногда вообще противоположные.

Европейцы, американцы и даже японцы способны, как мы сейчас видим, действовать более или менее согласованно. Представить себе нечто подобное применительно к БРИКСу — что в нынешнем его виде, что в расширенном — просто невозможно. Образ некоего консолидированного анти-Запада является лишь фигурой пропаганды.

«Ладно, — может сказать сторонник „поворота на Восток“, — пусть этот коллектив действительно похож на Воронью слободку, но все же Россия достаточно сильна, чтобы ее голос уверенно зазвучал в его общем хоре».

Так ли это? По размерам ВВП ППС Россия вшестеро уступает Китаю и в два с лишним раза Индии, а по населению — почти вдесятеро каждой из этих стран по отдельности. Эти сверхдержавы вообще в других весовых категориях, и только Бразилия или Индонезия примерно в той же, что и наша страна.

Но еще важнее структура существующих и потенциальных экономических связей.

Помимо энергоносителей, Россия поставляет своим внешним партнерам оружие и металлы. Но китайцы — крупные поставщики того и другого. Коммерческие, а в случае с оружием еще и политические соперники им не нужны. Насмешки над качеством российской военной техники и раньше не были редкостью в китайских государственных СМИ. А теперь, видимо, приближается момент, когда можно будет прямо посоветовать ограничить ее поставки.

Что же до металлов, то санкции против российских конкурентов уже стали подарком для китайских экспортеров. Они чувствуют себя победителями в многолетнем соревновании — и, очень возможно, не ошибаются.

В рамках «поворота на Восток» Россия должна будет осознать, что руководящих услуг от нее там никто не ждет, и привыкнуть к одной-единственной экспортной и импортной роли. А именно — поставщика нефти и газа в Китай и Индию и приобретателя всей линейки китайских и индийских товаров, хороши они или плохи. Впрочем, импортное меню будет сдобрено еще и простейшими потребительскими изделиями из Юго-Восточной Азии, бразильским мясом и иранскими сухофруктами.

Что же до экспорта, то по мере расставания с европейским рынком драматическая интонация российской энергетической торговли будет забыта как сладкий сон. В отличие от старых нефтегазовых приобретателей, пугать новых станет нечем и незачем.

Уйдут в прошлое саркастические ссылки на изношенность трубопроводов, бестолковость партнеров и все прочее, чем так богата нынешняя газовая и нефтяная торговля России с ЕС. Китайские и индийские собеседники не оценят ни язвительного остроумия отечественных поставщиков, ни, тем более, их склонности навязывать условия продаж. Стилистика торговли станет простой и демократичной: «Хотите продать нам нефть и газ? Пожалуйста! Только дайте скидку побольше и сами все к нам доставьте!»

Если так называемые вторичные санкции потеряют актуальность, то «поворот на Восток» обеспечит Россию минимально необходимым импортом (на $150-200 млрд) даже в случае почти полного разрыва отношений с «коллективным Западом». Но заплатить за это придется архаизацией экономических связей и зависимостью от великих азиатских метрополий.

Виталий Гранкин