Тридцать лет назад у России была развилка — сохранять ли себя как имперскую метрополию: пытаться удержать разбегающиеся колонии и союзные республики, продолжать заливать своими деньгами их проблемы, отправлять своих солдат на далекие территории, решая местные, тысячелетние, не имеющие никакого отношения к нам конфликты, продолжать тратить свои ресурсы, силы и будущее на поддержание имперской идеи.
Если бы тогда напряглись, может быть, и получилось бы сохранить прежнюю страну — за вычетом, скорее всего, Прибалтики. Но тогда бы и шесть-семь десятков миллионов жителей Средней Азии оставались нашими соотечественниками — в сравнении с этим нынешние «электоральные султанаты» кавказских республик показались бы милыми шутками. И армяно-азербайджанский конфликт оказался бы нашим, хоть никакого отношения к нему мы не имеем, и гражданская война в Таджикистане, и национальные проблемы Ферганской долины, и безработица узбекских декхан, и нарастающий исламизм вкупе с пантюркизмом, и те же самые вечно бунтующие «западенцы».
Все это висело бы на нас бесчисленными гирями и накопившимися противоречиями, высасывая соки, силы и ежеминутно грозя либо сорваться в самостоятельное от нас плавание, либо переломить хребет стране. Нулевые шансы на экономический рывок, метрополия как источник дотаций для присоединенных территорий, полицейский для разбегающихся и неблагодарных сателлитов. Неблагодарных потому, что во всех своих проблемах они продолжали бы винить Москву и имели бы постоянный и очевидный пример лучшего, более качественного и прогрессивного существования в лице стран условного Запада или Азии.
Второй вариант движения представлял собой выход из парадигмы империи, обособление, отказ от решения «чужих» проблем и инвестиций в далекие Кушку или Кишинев, сосредоточение на себе, возвращение из абстрактных высот к своей земле и своему народу. Благо при разделе общего имущества мы получили очень неплохой кусок как промышленной, так и ресурсной базы. Возвращение с войны ради интеграции с Западом и создание наконец социального, рыночного, ориентированного на потребности своего, а не чужого народа государства.
К сожалению, в итоге мы выбрали третий путь — смесь худших фрагментов двух путей развития. Не империя, но вечно больная имперским синдромом страна; отделение сателлитов и союзных республик, но вместе с тем и сохранение погруженности в их проблемы и конфликты, а зачастую и прямое участие в их войнах; ресурсы страны стали российскими, но продолжают расходоваться на подкорм нахлебников, которые взамен признают «величие белого царя». Ну и продолжение противостояния с «западными противниками» — причем ни идеологического, как в случае Советского союза, ни религиозного или панславистского, как в случае Российской империи, оснований у нас уже нет. Карго-война ради того, чтобы нас — вернее, наших «вождей» — продолжали считать «великими».
В итоге и потеряли старое, плохо работающее, проблемное, но существующее государство, и при следующем витке истории на вдвое меньшую Россию взвалили весь груз советских проблем, амбиций, неустроенностей, конфликтов и обязанностей, добавив к этому гремучую смесь из реваншизма, пещерного капитализма и олигархии.
Шанс на рывок был, но гонор, глупость и недальновидность его уничтожили. В итоге мы сейчас являемся недосоюзом и недоимперией, за разбитые которыми горшки как всегда расплачивается податный народ метрополии.
Андрей Никулин, преподаватель философии