В целях подготовки к возможному будущему пересматривали тут разные постапокалипсисы. И, в общем, можно утверждать вполне обоснованно: у человечества нет никаких шансов. Потому что после ядерной войны или нападения машин не будет, помимо прочего, одной очень важной вещи — бензина. Как и дизеля, и авиационного керосина, и прочих продуктов нефтепереработки (и нефтедобычи).
Всякие там овощи или коров люди смогут выращивать и разводить, так что с едой проблемы тоже будут, но решаемые.
А вот качать нефть, гнать ее по нефтепроводам и поддерживать работу НПЗ — извините. То же самое с газом.
Этот момент старательно обходится во всех фильмах: там у людей каким-то загадочным образом на бензоколонках есть топливо, они бегают (и ездят!) и годами сражаются с роботами, используя автоматы, которые, видимо, тачают каменными топорами в пещерах, как и патроны к ним, и форменную одежду. Иногда для правдивости нам показывают стычки между выжившими за бензин, но вопрос, откуда этот бензин, собственно, берется, остается за скобками.
Короче, случись реальный конец света, все эти страдания нынешних героев киношных фоллаутов покажутся нам dolce vita и зарисовками из жизни элиты.
Ситуацию могли бы отчасти спасти альтернативные источники энергии, но их пока мало и вряд ли до ближайшей ядерной войны успеют построить достаточно. И на сталелитейный завод все равно не хватит.
Ну и я уже молчу про антибиотики и вакцины — без них, как и до XX века, люди и особенно дети будут мереть как мухи, потому что бактерии и вирусы никуда не делись (кроме разве что вируса оспы, который то самое исключение, подтверждающее правило). Так что для убийства папы Джона Коннора не потребуется терминатор — достаточно будет стафилококка еще до того, как он отправится в прошлое.
Нет, совсем человечество, наверное, не вымрет, но никаких сражений с роботами даже в теории не будет. Телега, сортир на улице и лучина. В лучшем случае — расконсервированные угольные шахты.
Ирина Якутенко, научный журналист, биолог