Экономистам остается гадать на кофейной гуще

Спустя три месяца после введения против России беспрецедентных политических и экономических санкций со стороны коллективного Запада, наверное, еще рано делать окончательные выводы о практической действенности этих ограничительных мер. Но первые предварительные предположения о том, насколько велика разрушительная сила установленных запретов, уже можно выдвинуть.

Вскоре после начала этой преимущественно экономической войны, обусловленной, однако, прежде всего политическими причинами, не было недостатка в апокалиптических прогнозах. К примеру, Джо Байден уверял, что один год, проведенный в условиях санкций, сведет на нет экономические достижения России за последние пятнадцать лет.

Логика рассуждений 46-го президента США была интересна еще и тем, что давала широкий простор для самых смелых гипотез и теоретических построений, основанных на исторических аналогиях. Ведь если исходить из допущения, что один год равен пятнадцати, а санкции введены всерьез и надолго, то можно хотя бы примерно предположить, как далеко в прошлое будет отброшена Россия.

И алармисты не заставили себя ждать. Сквозной лейтмотив был такой: «Назад в СССР». Однако не было ясно, в каком именно периоде существования Советского Союза неминуемо должна оказаться современная Россия. Ведь здесь возможны как минимум три основных варианта — Советское государство времен упадка и распада (1989–1991 годы), доперестроечная Страна Советов (1922–1985 годы) или же РФ обречена на хаос и разруху, которые царили в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике в тяжелейшем 1919 году.

Впрочем, экономическая жизнь, как это часто бывает, оказалась сложнее любых предсказаний.

Все последние годы можно было слышать, что размер экономики России не соответствует ее глобальным политическим притязаниям. Действительно, чуть более месяца назад МВФ спрогнозировал, что мировой ВВП за шесть лет вырастет на 22%, тогда как российский, напротив, упадет на 7%. Соответственно, и доля отечественной экономики в мировой (если считать в долларах по текущему курсу) снизится с 1,8% в 2021 году до 1,3% в 2027 году.

Однако экономический вес какой-либо страны в мировой экономике мало что говорит об устойчивости ее народного хозяйства и его способности выстоять в условиях жесткого санкционного давления. Например, ВВП Нидерландов меньше, чем ВВП России, но это вовсе не означает, что нидерландская экономика менее стабильна, нежели российская. А ВВП Ирана и того меньше, но это не мешает Персидскому государству противостоять санкциям вот уже более сорока лет.

О начавшейся «переструктуризации российской и мировой экономики» в недавнем интервью «Росбалту» говорил доктор экономических наук Игорь Николаев. Он полагает, что это «результат принятия европейскими странами решения об отказе от закупок российской нефти», а «высокие цены на нефть — это большие доходы, даже несмотря на сокращение ее продажи в физическом выражении». Между тем в последнее время на Западе все чаще звучат еще более радикальные суждения.

Так, Лэрри Эллиот, экономический редактор The Guardian, считает, что, вводя антироссийские санкции, западные лидеры исходили из того, что такое решение будет оптимальным. Поскольку их откровенное бездействие имело бы не только репутационные издержки, но и пошатнуло бы основы существующего мирового порядка. А прямое военное вмешательство было бы чревато эскалацией конфликта и другими серьезными рисками, которые трудно просчитать. Но сейчас стало очевидно, что запреты не работают должным образом, так как цены на российские нефть и газ только выросли. Поэтому «Россия выигрывает экономическую войну».

Согласно последним данным Eurostat, промышленная инфляция (рост общего уровня цен на сырье и материал, а также на промежуточные и конечные товары, произведенные промышленными предприятиями для внутреннего рынка) в еврозоне составила 37,2%, тем самым установив своеобразный рекорд. К тому же необходимо учитывать, что примерно через полгода промышленная инфляция обычно приводит к росту потребительских цен. А это может обернуться и изменением политических настроений европейских избирателей.

Таким образом, видимо, дело не только в размере экономики той или иной страны. Хотя этот фактор, безусловно, тоже имеет важное значение. Вместе с тем в случае обострения тайваньского вопроса возможное введение западных санкций против Китая, скорее всего, приведет к еще более непредсказуемым последствиям для всей мировой экономики, потому что учесть стечение всех обстоятельств не под силу даже всем вместе взятым аналитическим центрам и политическим лидерам стран Запада.

Другой вопрос, какой будет российская экономика в результате всех этих глобальных пертурбаций. Кстати, немногим более двадцати лет назад, в начале июня 2002 года, США признали Россию страной с рыночной экономикой. Тогда было принято считать, что Вашингтон несколько запоздал с этим решением, поскольку рыночные реформы в РФ уже стали необратимы, но, как теперь видно, нет ничего неизменного. Ведь еще более двух лет назад Федеральная антимонопольная служба сообщила, что доля государства в экономике составила 60-70%. И надо думать, что в свете последних событий этот процесс только ускорится.

Дополнительная интрига состоит в том, что действительные сведения о состоянии российской экономики постепенно становятся самым что ни на есть сокровенным знанием. Только в апреле власти России засекретили данные о добыче и экспорте нефти и всю таможенную статистику. А тем временем на подходе еще один запрет. Теперь правительство намерено сделать тайной информацию о золотовалютных резервах государства.

И если дело так пойдет дальше, то об экономических достижениях российской власти и о просчетах западных инициаторов санкций любознательные граждане смогут узнавать в основном из иностранных СМИ. Впрочем, тем, кому придется продолжительное время жить в условиях роста потребительских цен и высокой инфляции, от этих знаний будет вовсе не легче.

Роман Трунов