Почти две недели мне довелось перемещаться по Европе, часто общаясь со многими представителями новой и новейшей эмиграции. Итогом этого общения стало наблюдение, которое показалось мне довольно необычным.
События последнего времени (я не ограничиваюсь в данном случае происшедшим после 24 февраля) резко изменили образ жизни большинства тех, кто позиционировал себя как противников российской власти. В стране были закрыты не менее десятка популярных медиа, а сайты еще десятков оказались заблокированы. Оппозиционная политическая активность стала невозможной. По надуманным поводам была возбуждена масса уголовных дел, некоторые фигуранты которых уже находятся в заключении. Естественно, что тысячи несогласных вынуждены были покинуть страну.
Что, однако, удивило меня в поведении и подходах новых эмигрантов?
Первое — это то, что они в своем большинстве осознают, что при правлении Владимира Путина в Россию не вернутся, однако при этом очень многие называют себя не иначе как российскими политиками. Можно открыть любой словарь и прочитать, что политиками являются либо лица, входящие в аппарат управления тем или иным государством, либо борющиеся за голоса избирателей или за назначение на посты, индивидуально или в составе политических партий.
Быть французским или немецким политиком, живя в эмиграции, невозможно. Подозреваю, что российским тоже — даже большевики, в свое время проведшие в европах годы, называли себя не политиками, а революционерами, и, скорее всего, были правы. Постоянное применение к самим себе термина «политик», неискоренимое в нашей эмиграции, заставляет о многом задуматься. Тем более что говорится об этом вполне серьезно.
Второе — это очевидный восторг по поводу создания за границей проектов, как две капли воды похожих на прежние российские. Перезапущены «Новая газета», «Эхо Москвы», появляются десятки новых «Ютьюб» — и «Телеграм"-каналов, создаваемых теми же людьми, которые недавно делали все это в Москве. Часть проектов крайне важна — например, сайты, занимающиеся расследованиями или публикующие утечки конфиденциальной информации.
Но куда больше вокруг — говорящих голов, преподносящих публике не более чем свои оценочные суждения. Их представление о собственном успехе — число просмотров, лайков и подписчиков, но все эти показатели, по моему (может быть, некомпетентному) мнению, никак не отражаются на реальном положении дел в России и вокруг нее. Конечно, такие проекты позволяют жить их создателям, но иного эффекта от них я не вижу.
Третье — это попытки одних русских, оказавшихся за рубежом, сорганизовать других, тамошних русских. Однако, на мой взгляд, зарубежная русская аудитория имеет очень небольшое влияние и на основную массу российского общества, и, что не менее важно, на западных политиков, принимающих ныне решения о дальнейших отношениях с Россией.
Российские эмигранты крайне редко выступают в прессе тех стран, где они оказались; имеют весьма ограниченные контакты с их властями; и практически не влияют на формирование повестки дня в отношении Запада к России. Под видом консолидации соотечественников происходит, скорее, окукливание этого нового русского сообщества и, в лучшем случае, создание инструментов взаимопомощи.
Российские либералы пришли к власти еще во времена Советского Союза, получив путевку в жизнь от лидеров Перестройки. С тех пор они лишь сдавали одну позицию за другой, практически не извлекая из происходящего никаких уроков, а лишь переформатируя собственную «зону комфорта». Мне кажется, что события последнего времени более чем настоятельно требуют смены тактики. А то и стратегии…
Владислав Иноземцев, экономист, политолог — для Telegram-канала «Кремлевский безбашенник»