Что «не так» с русским языком в Абхазии

На расширенном заседании комитета Госдумы по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками было сделано весьма «интересное» заявление, вызвавшее ажиотаж в частично признанной Абхазии. Обсуждалась реализация программы формирования общего социально-экономического пространства между Россией и Абхазией «на основе гармонизации законодательства» сторон. Председатель комитета Леонид Калашников заявил о необходимости форсировать соответствующий процесс. И если в общественности «Страны души» есть сопротивление в отношении калькирования ею некоторых российских законов, и она об этом не помалкивает, на сей раз в мандариновой республике произошло нечто вроде взрыва. А все потому, что Калашников выразил озабоченность принятым в Сухуме законом об избрании депутатов, который, по его мнению, может дискредитировать русский язык, поскольку предусматривает «обязательное владение абхазским языком, а также ужесточение требований к лингвистической компетенции чиновников».

Напомним, Абхазия — отколовшаяся от Грузии автономная республика, независимость которой в 2008 году первой признала именно Россия, а вслед за ней еще четыре государства. А «независимость», пусть даже не признанная едва ли не всем миром, требует соответствующей «атрибутики», в числе которой — государственный язык, и им, понятно, стал абхазский.

Как пояснил глава местного МИД Инал Ардзинба, «Русский язык активно используется в качестве основного средства коммуникации между многочисленными этническими группами, проживающими в республике», и «фактически … обладает статусом второго государственного на территории Республики Абхазия». Министр также заверил, что статус русского языка надежно защищен абхазским законодательством, и граждане совершенно беспрепятственно используют его во всех сферах деятельности.

И в самом деле: все важные документы, проекты законов и правовые акты, постановления правительства и прочая документация находятся в обороте на русском. При соискании ученой степени ее защита тоже осуществляется на русском. В школах и других учебных заведениях преподают, помимо абхазского, на «языке Пушкина»; на нем же вещает телевидение, работают СМИ. Рекламные щиты и вывески тоже пестрят русским. В общем, никаких проблем в отношении этой лингвы не наблюдается — в отличии от, например, другой, о чем будет сказано ниже. Здесь же заметим (и запомним), что Ардзинба подчеркнул: власти республики гарантируют всем этническим группам право на свободное использование родного языка.

Так для чего понадобилось создавать проблему там, где ее нет, причем на фоне имеющихся в Абхазии колоссальных трудностей самого разного свойства, в том числе, связанного с «российским фактором?» Русскоязычное население и «абхазских русских» выпад, имевший место в Госдуме, весьма напряг, а говоря прямо — напугал. Они сразу же мобилизовались и выступили с верноподаническим заявлением, подписанным «Русской общиной Абхазии», «Черноморским Казачьим Войском Абхазии», «Союзом казаков Абхазии» и другими подобными организациями «российского уклона».

В заявлении, в частности, подчеркивается, что «русский язык в Абхазии не подвергается никаким ущемлениям и нет никаких угроз его исчезновения». А высказывание Калашникова расценено как «недопустимый и недружественный выпад ко всему многонациональному народу Абхазии». И направлено оно «на создание межнационального напряжения» как в самой республике, так и между Россией и Абхазией.

Но в том же заявлении можно обнаружить один неприятный для абхазов «поворот»: подписанты выразили уверенность в том, что в будущем в абхазском законодательстве «будет юридически закреплено обязательное квотирование в … парламент нескольких русских депутатов, которые смогут представлять интересы 22-тысячной русской общины» в республике и «укреплять абхазо-российские дружеские отношения».

Все эти события, которым не дали оценку только очень ленивые, развернулись на фоне панической боязни абхазов русификации «суверенной» республики, в которой дислоцированы военные базы РФ. Москва, практически полностью содержащая Апсны, никак не может добиться от ее властей разрешения на право собственности россиян в республике. Туристов из РФ порой безнаказанно грабят в «Стране души», а бывает — убивают (как и бизнесменов).

Программа калькирования российских законов тоже вызывает протест в Сухуме — жить по «российской указке» местные не желают. А теперь вот искусственно, считают они, «насаждается» русский язык, жизнеспособности которого в Абхазии ничего не грозит. Напротив, его и английский усиленно изучают хотя бы для того, чтобы выпускники местных школ сумели поступить в вузы РФ или продолжить учебу в других странах.

И вот теперь обвинения в «лингвистической дискриминации» приобрело в Абхазии весьма нежелательный политический оттенок, то есть, как считают местные, Россия стремится «стереть» абхазский язык и утвердить в республике только «имперский русский».

Им, надо сказать, владеют практически все, а «государственным» — весьма немногие, даже из числа этнических абхазов. Депутат парламента Инар Гицба обратился в социальной сети к Калашникову с пафосным посланием, в котором, в частности, говорится, что в республике «хорошо помнят времена, когда в результате грузинской политики ассимиляции абхазский язык подвергался дискриминации, и очень трепетно относятся к подобным темам». И что закон об обязательном знании абхазского направлен на укрепление его позиций, но не за счет ущемления «великого и могучего».

Более того, утверждает законодатель, русский язык в Абхазии «глубоко любим». А «спекуляции на столь чувствительной теме, особенно в нынешней геополитической обстановке, могут лишь дестабилизировать и без того сложную ситуацию». Добавим — в отношении русских, которых в Абхазии всего лишь терпят — из-за российских бюджетных денег, «безопасности» и поступлений от туризма.

Тут впору вспомнить утверждение главы МИД Ардзинбы, в соответствии с которым «власти республики гарантируют всем этническим группам право на свободное использование родного языка». А вот это уже, в отличие от не ущемления русского, просто трескучая фраза. И вот почему.

На момент распада Советского Союза, до грузино-абхазской войны, население тогдашней автономной республики в составе Грузии составляло немногим более полумиллиона человек, из них абхазы — 17,8%, грузины — около 50%. Во время войны из Абхазии было изгнано свыше 250 тыс. этнических грузин. Пятая часть позже вернулась, однако только в Гальский район, у административной границы с Грузией: дальше им путь был закрыт. Сейчас численность населения Апсны едва дотягивает до 240 тыс. человек, из которых половина — этнические абхазы или те мингрелы (субэтническая группа грузин), которые идентифицируют себя как абхазы. А всего в республике проживают представители 67 различных народов, из них русских — 22 тыс.

Казалось бы, в Абхазии, хотя бы в районе компактного проживания грузин — Гальском (их здесь около 98%), должны были бы работать хотя бы грузинские школы, но их перевели на обучение на русском. В нескольких школах милостиво разрешены уроки грузинского языка и литературы, но и те — без особой рекламы. В школьных библиотеках книг на грузинском нет — только на русском и абхазском. О СМИ и говорить нечего. Причем педагогов абхазского не сыскать днем с огнем, и у грузинских детей, от которых требуют знания «государственного» языка, создаются большие проблемы. Будущего в «Стране души» у них нет: абхазы категорически против того, чтобы вне семейного круга грузины разговаривали на родном языке, да вообще — «гуляли» дальше Гальского района.

Нет у грузин, причем не в первом поколении живущих в Абхазии, и гражданства «независимой» страны: им не выдают не только абхазские паспорта, но и зачастую свидетельство о рождении. В какой-то период грузинам даже приостановили выдачу вида на жительство, и многие вообще остались без документов. Дети, заканчивающие школу, уезжают, как правило, на дальнейшую учебу в Грузию — их здесь принимают свободно, и даже зачисляют в вузы без экзаменов.

Словом, молодежь и люди постарше покидают Гальский район «с концами» — скоро останутся одни только старожилы, перебивающиеся доходами от сельского хозяйства. Тбилиси ситуацию с грузинами в Абхазии квалифицирует как «продолжение политики этнической дискриминации и русификации, … направленной на уничтожение грузинского следа на оккупированных территориях и полную ассимиляцию населения».

Вот такая разница между хождением русского и грузинского языков в Абхазии: якобы первый стоит перед угрозой дискриминации, а второй — о котором поборники «лингвистического равноправия» и вообще прав человека и неукоснительного выполнения законов набрали в рот воды, — попросту вымирает.

На правах резюме: разговоры о дискриминации русского языка, его продвижения в Абхазии, когда дальше уже некуда продвигать, не только неуместны, но и вредны: они настраивают абхазов против того, что именуется «русским миром», всего российского, чего и так уже в избытке в мире. А вот всамделишная дискриминация грузинского языка более тридцати лет кряду, да и в годы советской власти — тоже, говорит о том, что в Абхазии в обозримом будущем законности не будет. Есть «своя», так сказать, самостийная, по типу того самого «дышла», которое в любое время можно обернуть в нужную сторону.

И это плохо для всех, включая Россию и россиян в Абхазии. Может статься, наступит время, когда с грузинским в «Стране души» покончат совсем, и тогда, более «плотно», чем сейчас, возьмутся за права россиян.

Андрей Николаев