Борьба с умами или борьба за умы?

Настало время неизбежных банальностей. На днях президент США Джо Байден, характеризуя конфликт на Украине, сказал буквально следующее: «Мы переживаем решающий момент в истории, который происходит примерно раз в шесть-восемь поколений». Следуя этой логике и определению продолжительности жизни человеческих поколений, пришлось бы признать, что Первая мировая война вместе с двумя русскими революциями и Вторая мировая война, видимо, были событиями меньшего исторического масштаба.

Здесь, надо полагать, Байден явно что-то не договаривает. Возможно, ему, как никому другому, уже кое-что известно о дальнейших событиях. Вот, пожалуй, почему 46-й президент США и делает столь громкие заявления. Впрочем, спускаясь с небес на землю, поскольку движение в обратную сторону, хочется надеяться, еще все же не предопределено, следует сказать, что в ближайшее время двум мировым лидерам предстоит борьба за умы молодых россиян.

А кто, как не социологи, хотя бы отчасти помогают понять, что именно происходит в головах у юного поколения. Научная статья «Самоидентификация молодежи Московского региона как фактор конструирования образа будущего России» была написана на основе исследования «Политическая идентификация молодежи московского региона», проведенного в мае–июне 2021 года на базе Центра политологии Института социально-политических исследований Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН. То обстоятельство, что это изыскание годичной давности стало доступно для изучения только теперь, после публикации в мартовском номере журнала «Известия Саратовского университета. Новая серия», нисколько не умаляет его значения. Ведь, как тогда, в разгар пандемии COVID-19, так и сейчас, в условиях специальной военной операции на Украине, человечество столкнулось с тем, что традиционно называется «глобальными вызовами».

Авторы публикации Наталия Великая и Анна Дорошина сконцентрировали свое внимание на «особенностях политико-идеологической идентификации молодежи Москвы и Московской области, которые рассматриваются как важнейший фактор политического поведения и гражданской активности». Ученые «выделили группы молодежи исходя из их самоидентификации, где в основу был положен цивилизационный подход». По мнению исследователей, «позиции разных групп молодых людей относительно настоящего и будущего России показывают высокий уровень социального оптимизма среди тех, кто демонстрирует приверженность общероссийской идентичности и русской культурной традиции», тогда как «в группах, где преобладают ориентации на западную культуру, зафиксирован пессимистичный взгляд как на свое будущее, так и на перспективы развития страны».

Для Москвы и Подмосковья характерен высокий уровень урбанизации, справедливо отмечают авторы. Поэтому «молодежь здесь по ряду своих социальных характеристик отличается высоким уровнем образования и цифровой грамотности, более высоким, чем в среднем по стране уровнем дохода, что приближает ее по ряду социальных показателей к европейской молодежи». Например, в 2020 году в вузах Москвы учились 722489 студентов, а еще 78707 студентов получали знания в вузах Московской области. На момент проведения исследования на столичном рынке труда наиболее востребованными были специалисты IT-сектора, финансисты, менеджеры по онлайн-продажам. Конечно, начиная с 24 февраля 2022 года, структура занятости претерпевает существенные изменения, однако спрос на российских айтишников со стороны государства и коммерческих структур неизменно остается высоким.

Между тем в общественном сознании всех возрастных групп исследователи фиксируют сразу несколько линий раскола. Первая граница проходит между теми, кто ориентирован на социализм или на капитализм. На вопрос «Исходя из своего жизненного опыта и представлений о социализме и капитализме, в каком обществе Вы хотели бы жить?» молодые люди столичного региона ответили следующим образом:

• в капиталистическом — 29%,
• в социалистическом — 17%,
• в каком-то другом — 6%,
• затруднились ответить — 48%.

Последнее число, по мнению Великой и Дорошиной, говорит о «низкой вовлеченности в политико-идеологический дискурс, свидетельствует о слабой степени гражданско-политической социализации, которая протекала в условиях известной неопределенности». При этом весьма показательно, что «сопутствующие капитализму явления включают в себя и позитивные, и негативные коннотации, а сопутствующие социализму — в основном позитивные, что демонстрирует высокий уровень преемственности политической культуры, где ценности, традиционно приписываемые социализму, воспроизводятся от поколения к поколению».

Ученые полагают, что «такие эклектичные представления об идеальном образе будущего, об оптимальном политическом и социальном устройстве не способствуют интеграционным процессам в обществе». Кроме всего прочего, это позволяет говорить о том, что «главной приметой конца нулевых, приметой замалчиваемой, но оттого еще более мучительной, стало трезвое всеобщее осознание: будущего не будет. По крайней мере здесь» (имеется в виду Россия). Впрочем, авторы статьи считают необходимым заметить, что они не разделяют полностью подобные категоричные утверждения.

Другие «линии расколов» проходят в деликатной сфере «культурно-цивилизационного и идеологического поля». Говоря о своей идентичности, молодежь региона выбрала следующие виды самосознания:

• человек мира — 25,7%,
• человек западной культуры — 19,8%,
• человек восточной культуры — 4,9%,
• человек русской культуры — 26,3%,
• россиянин — 43,5%,
• советский человек — 5,7%,
• кто-то другой — 2,5%,
• затрудняюсь ответить — 4,3%.

По мнению Великой и Дорошиной, «несомненное большинство (43,5%) демонстрирует наличие общероссийской, гражданской идентичности, считая себя „россиянами“, что говорит об известном успехе усилий государства в плане конструирования новой „общероссийской“ гражданской идентичности, которая рассматривается современными учеными как основание для укрепления Российского государства».

Несомненный интерес, особенно в нынешних непростых условиях, представляют даже сравнительно старые ответы респондентов на вопрос «Чувствуете ли Вы уверенность в завтрашнем дне?». В зависимости от самоидентификации ответы были следующими.

Да и скорее да: все — 38,5%, человек мира — 44,9%, человек западной культуры — 35,5%, русский — 36,7%, россиянин — 42,6%.

Нет и скорее нет: все — 49,5%, человек мира — 41,1%, человек западной культуры — 52,2%, русский — 50,4%, россиянин — 49,6%.

Затрудняюсь ответить: все — 11,9%, человек мира — 14,0%, человек западной культуры — 12,2%, русский — 12,8%, россиянин — 7,9%.

И, наконец, следует привести социологические данные, полученные после ответов на вопрос «Насколько Вы удовлетворены своей жизнью в Российской Федерации?». Сразу следует сказать, что и в этом случае все выглядит вполне закономерным.

Полностью удовлетворен и скорее удовлетворен: все — 46,8%, человек мира — 50,0%, человек западной культуры — 43,3%, русский — 52,3%, россиянин — 48,8%.

Полностью не удовлетворен и скорее не удовлетворен: все — 49,0%, человек мира — 48,5%, человек западной культуры — 56,7%, русский — 41,3%, россиянин — 49,6%.

Затрудняюсь ответить: все — 4,2%, человек мира — 15,0%, человек западной культуры — 0%, русский — 6,4%, россиянин — 1,6%.

В заключении следует остановиться на выводах, которые сделали Великая и Дорошина.

Во-первых, «высокую степень уверенности в завтрашнем дне демонстрируют молодые люди, имеющие „расширенную“ идентичность, называющие себя „человеком мира“, что предполагает и владение языками, и знакомство с другими культурами, и успешно освоенные разнообразные социальные практики».

Во-вторых, «проблемы социально-экономического характера, низкоконкурентная политическая система и неэффективная молодежная политика являются дестабилизирующими факторами для развития молодой личности, а также для включения молодежи в социальную позитивную деятельность».

В-третьих, «расколотая система идентичностей приводит, в свою очередь, к появлению „расколотой“ личности, в сознании которой совмещаются противоречивые, взаимоисключающие друг друга ценности и установки. Эклектичная идентичность, которая проявляется в том числе в невнятном образе будущего, ведет к снижению чувства уверенности в завтрашнем дне, ограничивает возможности выстраивания адекватных жизненных стратегий».

В-четвертых, «молодежь московского региона демонстрирует относительную лояльность к государству и готова предпринять активные меры по защите своих интересов. Наибольшую активность и протестный потенциал демонстрирует „западная“ молодежь, ориентированная на европейские ценности и перенимающая европейские поведенческие практики».

Власть, безусловно, понимает, что в условиях санкций, породивших полную неопределенность, молодые и квалифицированные кадры, в частности, айтишники будут, что называется, смотреть на сторону. К примеру, в конце марта Наталья Касперская заявила, что они бегут из России «табунами». А, по данным Российской ассоциации электронных коммуникаций, число уехавших достигло 50-70 тыс. человек. Так что борьба за умы собственных граждан предстоит совсем нешуточная.

В начале марта президент Владимир Путин подписал указ о мерах поддержки IT -отрасли. А месяц спустя премьер Михаил Мишустин дал распоряжение правительству РФ направить для решения этой задачи 21,5 млрд рублей. Другие меры, призванные остановить «утечку мозгов» за рубеж, — льготная ипотека, льготное кредитование системообразующих организаций в сфере IT, приостановка на три года выездных налоговых проверок, — как будто бы тоже выглядят многообещающе. Но совершенно неясно, чем эти благие начинания обернутся на самом деле.

К тому же у России появился опасный конкурент. В конце апреля Bloomberg сообщил, что администрация Джо Байдена собирается отменить некоторые визовые требования для ученых из России, так как Вашингтон хочет переманить специалистов в области полупроводников, кибербезопасности и космических технологий. И это уже серьезный вызов, на который в Москве еще только предстоит найти адекватный ответ.

Роман Трунов