Западные страны продолжают разрабатывать новые санкции в отношении России, но я не могу не заметить, что они становятся все более двусмысленными для них самих (я говорю пока именно о «двусмысленности», хотя и невыгодность выглядит вполне вероятной). На следующей неделе ЕС намерен принять шестой санкционный пакет, в котором основной упор делается на энергетические санкции и на персональные (но уже далеко не частные) ограничения.
В первом случае европейцы решились было отказаться от угроз газового эмбарго (пока говорится об отказе от него то к 2024-му, a то и к 2027-му году) и перенести акцент на закупки нефти, которую они хотят убрать со своего рынка уже к концу этого года. Однако такой план вызвал сопротивление. Сначала его отказались поддержать Словакия, на 100% зависящая от поставок российской нефти, и Венгрия, которая не только известна своим промосковским руководством, но и компанией MOL, которой принадлежит гигантский нефтеперерабатывающий завод Slovnaft в Братиславе. Потом свои возражения выдвинули Болгария и Чехия. Эта разноголосица, как оказалось, срезонировала и за пределами ЕС: присоединившаяся почти ко всем антироссийским санкциям Япония на днях также отказалась поддержать нефтяное эмбарго.
Пока сложно сказать, в каком виде будет принят пятый санкционный пакет, но я бы рискнул предположить, что появление в нем подобных «дыр» серьезно ослабит его значение (те же нефтепродукты со Slovnaft могут беспрепятственно поставляться по всему ЕС), и, к тому же, многие страны могут впоследствие удивиться, почему они должны нести соответствующие лишения, когда другие от них избавлены. Внутренние же экономические разногласия, думается, сейчас менее всего нужны европейцам.
Во втором случае речь идет о запрете российским гражданам покупать недвижимость в европейских странах. Мне сложно сказать о том, сколько россиян владеют зарубежными домами и квартирами (в прессе существуют оценки от 1 до 2 миллионов человек, причем 75% приходится на Европу), и такая мера действительно может оказать сильное влияние на российский средний класс, который в последние десять лет активно инвестировал в объекты за рубежом в том числе с инвестиционными целями, не заботясь о гражданстве или виде на жительство (на обладателей таковых новое правило не распространяется).
Однако и в этом случае европейцы сталкиваются, с одной стороны, с оттоком покупателей и туристов, и с другой — с появлением больших сомнений в желательности новых покупок со стороны других иностранцев, и прежде всего китайцев, которые стремительно нарастили их в 2017–2019 годах на фоне разворачивавшейся торговой войны между Китаем и США (а также арабов, латиноамериканцев и прочих).
Конечно, начало … (вооруженного конфликта) с соседней страной — не вполне ординарное событие, и вряд ли оно скоро повторится в других регионах мира, но эффект на европейскую экономику такой шаг несомненно будет иметь, да и «презумпция виновности», которая тут возникает, не совсем в ладу с правовым порядком.
Иначе говоря, развитие санкционных мер в отношении России начинает становиться довольно неприятным для самого западного мира. Остается, на мой взгляд, только один относительно безопасный метод: ограничение поставок европейских товаров и услуг в Россию и инвестиций в российские проекты. Россия сегодня — слишком крупный поставщик сырья и энергоносителей, чтобы от партнерства с ним можно было отказаться, но весьма второстепенный рынок для ЕС и США, которым можно пренебречь. А деньги, сэкономленные на том, что цены на нефть и газ для европейцев не вырастут, можно, в конце концов, потратить на помощь украинским беженцам или финансовую поддержку Украины.
Владислав Иноземцев, экономист, политолог