Формальные курсы доллара и евро колеблются около 73 и 77 рублей и сейчас даже ниже, чем были накануне 24 февраля (соответственно 76 и 86 рублей). Конечно, наличная валюта — в той мере, в какой обычные граждане могут ее легально купить, — стоит дороже, чем накануне «спецоперации», но разница не фантастическая. Предыдущая девальвация, в 2014-м — 2015-м, была глубже.
Надо ли верить властям, которые хвалят себя за умелое преодоление западных санкций? Или, наоборот, следует согласиться с экспертами, которые говорят, что курс рубля стал продуктом бюрократических манипуляций и вообще потерял смысл? Как в советские времена, когда доллар «стоил» 67 копеек.
Ответ на этот вопрос интересен в том числе и людям, далеким от научных дискуссий на финансовые темы. Потому что если укрепление рубля все-таки не фикция, то оно вроде бы должно способствовать росту и даже относительному удешевлению импорта, т. е. нести выгоду российским потребителям. Так, по крайней мере, было в прежней жизни.
Однако в новой жизни, зарю которой мы сейчас наблюдаем, все устроено иначе.
Способ формирования курса рубля лежит где-то посредине между полной условностью, как при Брежневе, и сравнительной свободой, как совсем еще недавно. И нынешнее его укрепление отражает факты. Хотя и парадоксальным образом.
На поверхностный взгляд, рублю бы только падать. Потому что половина государственных валютных резервов заморожена и, может, даже изъята навсегда. А санкции сокращают экспорт и, значит, бьют по валютной выручке. Плюс, как всегда в нервные времена, держатели денег стремятся вывести их из России за рубеж. Все это, вместе взятое, уменьшает российские валютные ресурсы и должно валить национальную денежную единицу.
Но рубль нашел себе несколько опор. И требование к экспортерам продавать внутри страны 80% валютной выручки — только одна из них.
На днях центр развития ВШЭ опубликовал свои оценки торговых и финансовых балансов страны в марте. Труд был нелегок. Ведь Росстат и Центробанк то ли отложили, то ли вообще отменили публикацию многих интересных цифр, которые могли бы показать масштабы воздействия санкций. Например, ежемесячных сведений о российском товарном экспорте (а заодно и об импорте). Аналитики ЦР ВШЭ решились самостоятельно оценить часть этих скрытых параметров. Думаю, мы можем им поверить.
«Стоимость импорта товаров составила чуть более $18 млрд в марте. Это соответствует падению импорта на 30% по отношению к марту прошлого года». То есть импорт (с поправкой на инфляцию доллара) опустился примерно до уровней глубоко кризисных и девальвационных 2015-го и 2016-го, когда за год он составлял около $180 млрд. В прошедшем 2021-м российский импорт был куда больше — $304 млрд.
Но при этом мартовское снижение валютных доходов от товарного экспорта явно не стало таким же резким. Опубликовать свои оценки за этот месяц ЦР ВШЭ не решился, но общеквартальные цифры подводят именно к такому выводу. Нефть и газ сейчас настолько подорожали, что снижение физических объемов продаж и огромные скидки, которые приходится теперь делать, не помешали сохранить выручку на высоком уровне.
В результате за первый квартал 2022-го «профицит счета текущих операций (в основном это разница между экспортом и импортом товаров и услуг — ред.) достиг рекордного уровня $52 млрд, превысив 15% ВВП».
Этого почти хватило, чтобы закрыть финансовую дыру, образованную паническим бегством капитала частного сектора за границу. Отток денег «подскочил до $64 млрд, максимального уровня с первого квартала 2015 г.» Тогда тоже была паника, вызванная, правда, не столько посткрымскими санкциями, сколько радикальным удешевлением нефти.
Поскольку приток и отток валюты оказались почти равными и долларов внутри страны сейчас хватает, то перестает удивлять, что рубль держится довольно уверенно.
Удивительным является сочетание факторов, которое обеспечивает этот баланс.
Во-первых, оказалось, что западные бойкоты ударили по российскому импорту быстрее и сильнее, чем по экспорту. «Резкое сокращение ввоза продукции связано с санкциями (запрет поставок в Россию значительной части машиностроительной продукции двойного назначения), логистическими проблемами (дефицит комплектующих), уходом или приостановкой деятельности ряда иностранных компаний в России».
Во-вторых, масштабы эвакуации капитала из страны оказались хоть и огромными, но не совсем уж гибельными. Причину аналитики ЦР вроде бы видят в том, что через несколько дней этот поток перекрыли: «Значительная часть масштабного оттока капитала, скорее всего, сформировалась в феврале, поскольку в марте в условиях введения жесткого валютного регулирования и контроля по текущим и капитальным операциям нарастить зарубежные активы было крайне сложно». Но тут же добавляют, что деньги за границу все равно как-то утекают: «По каким каналам происходил отток капитала в условиях введенных валютных ограничений? Возобновилась практика завышения стоимости импорта за счет фиктивных контрактов и невозврата авансовых платежей?»
Несомненно, запреты будут обходить и утечка капитала, работающая на ослабление рубля, продолжится. Но в ближайшие месяцы она вряд ли окажется слишком уж большой.
Более важным фактором, видимо, станет сжатие экспортных доходов. Оно зависит от скорости, с которой европейцы будут отказываться от российского топлива. Весь этот процесс может уложиться буквально в месяцы, но более вероятно, что затянется на пару лет. По мере уменьшения экспортной выручки рубль будет дешеветь, но насколько быстро, предсказать нельзя. В ближайшей перспективе его курс вполне может снизить и сам Центробанк, слегка ослабив свои запреты и предписания. Слишком тяжелый рубль невыгоден бюджету.
Усиление национальной валюты — один из парадоксов переходного периода. Оно не на годы.
Осталось ответить на вопрос: успеют ли им воспользоваться рядовые обыватели? Подозреваю, что скорее нет, чем да. Прежние закономерности на этот раз вряд ли сработают.
Из-за бойкотов ввоз товаров будет трудно увеличить даже при наличии средств для оплаты. Тут ведь не только отказы продавать, но еще и блокированные для товарных перевозок границы, закрытые иностранные порты и т. п. Все это повышает издержки, поднимает валютные цены на импорт и заставляет забыть о качестве. В Россию будут импортировать инфляцию и подделки.
Выиграть на нынешней твердости рубля смогут только находчивые и удачливые. Она не для большинства.
Виталий Гранкин