Дедушка умер, а дело живет.
Лучше бы было наоборот.
Так говорили в свое время про смерть Владимира Ильича, но кончина Владимира Вольфовича вполне этим стишком описывается. В последнее время про него привыкли думать как про забавного стареющего клоуна, но вообще-то он был первым российским политиком, который обосновал агрессивный курс в книге начала 1990-х «Последний бросок на юг» и во всякой предвыборной риторике.
Жириновский был по-своему выдающимся человеком. Он первым догадался применить простое, циничное манипулирование избирателем. И оно сработало. В то время, когда остальные политики еще с уважением относились к народу, полагая, будто тот при выборе основывается на разуме, Жириновский понял, что есть у нас процентов десять–пятнадцать избирателей, основывающихся на первобытных инстинктах, на злобе, на психических комплексах, на инфантильном стремлении поиграть в войнушку. Владимир Вольфович собрал голоса этих избирателей и выстроил на них благополучие той команды, которую назвал партией.
Затем самые разные политики стали эксплуатировать наиболее низменные чувства людей. Благодаря этому они раз за разом побеждали на выборах. Так что Жириновского вполне можно вносить в учебники истории, как первопроходца.
Любопытно, что в последний месяц рейтинг его возрастал, хотя сам Жириновский не приходил в сознание. Его электорат понимал, что дело старенького дедушки живет, а жив ли при этом сам дедушка, уже неважно. Тридцать лет назад аналитики, пораженные успехом его политтехнологии, думали, что Жириновский может стать новым российским диктатором. Однако на самом деле Владимиру Вольфовичу вполне хватило финансового успеха его партии. На большее он, скорее всего, никогда и не претендовал. Дело свое Жириновский передал другим людям, и вот они уже выжали из злобной инфантильной части электората все, что только было можно.
Часть эта, кстати, не такая уж большая. Злоба не гуляет по улицам. Она сидит у экранов телевизоров и радуется пришествию смерти. Смерти Вольфовича она тоже порадуется, как и любой другой. Но вообще-то лучше бы дедушка жил, а дело его сдохло.
Дмитрий Травин, экономист