После январской попытки государственного переворота в Казахстане президент Касым-Жомарт Токаев полон решимости полностью переустроить политическую систему страны и, как видно, начать он решил с себя: заявленные им реформы касаются, в первую очередь, «окончательного перехода от суперпрезидентской формы правления к президентской республике с сильным парламентом».
По утверждению Токаева, такая система обеспечит оптимальный баланс институтов власти и будет способствовать устойчивому развитию страны. «Сегодня у нас буквально все замыкается на президенте, и это неправильно», — констатировал он.
Данное нововведение, а также и множество иных, требует переписки конституции страны, то есть, по оценке Токаева, внесения в нее более 30 изменений и принятия порядка 20 законов: среди прочего, он инициировал законодательно оформить прекращение членства президента в правящей партии на период его полномочий. Такое же правило, как ожидается, распространится на глав местных администраций и их заместителей, членов Центризбиркома и его председателя; руководителей счетного комитета и конституционного совета.
Токаев также настаивает на введении законодательного запрета на назначение родственников президента на «должности политических государственных служащих и руководителей в квазигосударственном секторе».
Реформы — «усилительные» — коснутся и парламента. Его нижняя палата (мажилис), в которой упразднят квоту Ассамблеи народа Казахстана, будет принимать законы, а сенат наделят правом одобрять их или отклонять. Значительно упростится процедура регистрации партий — регистрационный порог планируется снизить с 20 тыс. до 5 тыс. человек. Пропорциональная система голосования будет заменена смешанной, то есть пропорционально-мажоритарной (70% и 30% соответственно): считается, что она лучше отразит интересы избирателей на национальном и региональном уровнях.
Словом, как сказал Токаев, Казахстан ждут масштабные реформы, строительство «новой» страны и «Второй республики». Эту не вполне понятную формулировку ниже разъяснит госсекретарь Ерлан Карин. Здесь же заметим, что далеко не все эксперты придерживаются мнения, что текущая геополитическая ситуация, имея в виду, так сказать, постянварский синдром с зачисткой влиятельного клана первого президента Нурсултана Назарбаева и иных политических элит в Казахстане, а также «спецоперация» России на Украине — не самый походящий момент для проведения реформ.
С другой стороны, не исключено, что время выбрано правильно — в «мутный» период ситуацию надо как-то «кристаллизировать», уравновесить политическую жизнь и, наконец, полностью легитимировать президентскую власть Токаева, поставив точку на власти первого главы государства Нурсултана Назарбаева
Второй президент находится сейчас под значительным давлением разделившегося в Казахстане общественного мнения, касающегося внешнего курса страны, во-первых, после январских событий, во-вторых, в силу украинских. Одни считают, что республике надо идти по пути сокращения влияния России и, с этой целью, в первую очередь, выйти из Евразийского экономического союза и ОДКБ. Иные полагают, что многовекторную политику Казахстана следует сохранить и, напротив, усилить интеграцию с Россией и государствами Центральной Азии.
Здесь стоит напомнить, что по реформаторскому замыслу Токаева регистрация политических партий будет значительно упрощена, а это означает, что соответствующий ландшафт запестреет и, скорее всего, сторонников западного вектора в нем, за счет создания партий молодежью, будет больше. Как в таком случае поведет себя правящая партия, переименованная недавно по инициативе президента из назарбаевской «Нур Отан» («Свет Отечества») в уже токаевскую «Аманат» («Завет предков»)? Впрочем, он намерен из нее выйти.
То есть внутренние новые процессы, так или иначе, отразятся на внешнеполитических, и украинский фон может их радикализировать — вопрос, в какую сторону.
До сих пор Казахстан отличался, на внешнем треке, прагматичной политикой, то есть лавировал между различными центрами силы, хотя от внутренних потрясений, в которых усматривался и внешний след, его это не оградило. Но круто разворачиваться спиной к России и отрекаться от нее он вряд ли станет, хотя санкции, введенные против Москвы, ударят и по экономике РК. Да и куда подевать 8 тыс. километров общей с РФ границы, открытый рынок ареала ЕАЭС и, что самое главное, статус России как гаранта безопасности Центральной Азии?
В общем, ни от границы не уйти, ни от высокой террористической и иной турбулентности региона. Во время своего недавнего выступления, касающегося реформирования страны, Токаев дал оценку январским событиям — «попытка государственного переворота», — но имен ее организаторов не назвал, сославшись на тайну следствия. Отметил лишь, что «отдельные чиновники объединились и стремились захватить власть». В их числе были известные личности, руководители военных и других силовых структур.
Но вернемся к собственно реформам и к вопросу их уместности на текущий момент, к тому, что, в итоге, может из них «родиться» в столь политически фрагментированной стране с достаточно высоким уровнем поляризации и коррупции. Токаева можно отнести к уравновешенным личностям и, надо думать, Казахстан может рассчитывать не на анархию, с которой так часто путают демократию, а на уравновешенную демократизацию — то есть в рамках правового поля.
Провозглашенное Токаевым отчуждение от системы семейно-кланового правления, кумовства в государственных органах только сыграет ему на руку — печальный опыт казавшегося непотопляемым Назарбаева нынешним президентом учтен. Собственно, на это и был запрос большей части местного общества. Если Токаев еще и адекватно просчитает опасность реваншизма со стороны зачищаемых элит (посредством легкого создания новых партий или «гражданского общества»), ситуация в стране на какое-то время будет вполне подконтрольной действующей власти.
Словом, внешне политическая реформа выглядит как переформатизация общества, внедрение в него новых политических и этических стандартов, институциальное развитие, учет интересов регионов, социальных и этнических групп (на основе нового принципа формирования парламента), усиление роли партий.
Теперь о концепции Токаева по строительству «Нового Казахстана» и «Второй республики» — она вызвала в электорате некоторое замешательство, дескать, какие-то непонятки. Их взялся разъяснить госсекретарь Карин. По его словам, «две идеологемы — „Новый Казахстан“ и „Вторая республика“ — имеют одну суть»; различия — лишь в акцентах.
«Новый Казахстан — это образ будущего нашей страны в целом. И речь, прежде всего, идет о необходимости обновления общественных ценностей и формирования нового качества нации», — сказал он. И выдвигая концепт «Новый Казахстан», президент не имел в виду, что сразу после январских событий или озвученного послания народу, граждане окажутся в новом государстве, где все будет по-новому.
«Построение Нового Казахстана, — разъяснил госсекретарь, — невозможно в … одночасье. Это глубокий и долгий процесс общественной трансформации. … речь идет о формировании принципиально нового конституционного баланса между институтами власти. В первую очередь это касается … окончательного перехода от суперпрезидентской формы правления к президентской республике с сильным парламентом».
В общем, грядет изменение парадигмы государственного и общественного развития, и «для более четкого обозначения этого процесса президент использовал определение «Вторая республика». А это уже, по словам Карина, «вполне близкая и осязаемая цель, поскольку реализация выдвинутых главой государства политических реформ планируется в течение этого года. Иными словами, «Новый Казахстан» — это обновление общества и нации, а «Вторая республика» — это обновление государственной модели».
Вот такая головоломка. Трудно сказать, разрешима ли она, поскольку, помимо благих намерений, общество должно быть готово к ним ментально. А готово ли оно? И не только в Казахстане, но и в другой отдельно взятой стране? Всегда ли сказка становится былью, даже если власть расстарается по полной, не надует свой народ, а своевременно, терпеливо и капитально подготовит и подстрахует его.
Ирина Джорбенадзе