«Мы живем в мире, построенном Егором Гайдаром»

19 марта Егору Гайдару, экономисту, политическому деятелю, но в первую очередь — автору и реализатору программы рыночных реформ, исполнилось бы 66 лет. В современной истории страны вряд ли найдется фигура, вызывающая настолько противоречивые оценки. Причем у абсолютного большинства его имя до сих пор вызывает неприятие или даже отторжение: преобразования его команды оцениваются резко негативно, а самого реформатора считают ответственным за многие трудности «лихих 90-х».

О том, настолько справедливо подобное отношение, была ли возможность постепенного внедрения реформ после распада СССР, и исправит ли историческая дистанция восприятие роли Гайдара в жизни России в сторону объективности, в интервью корреспонденту «Росбалту» рассказал журналист, политолог, соавтор книги «Егор Гайдар: человек неотсюда» Андрей Колесников.

— Правительство Егора Гайдара называли «командой камикадзе». Хотя, как показало время, в этой роли, по сути, оказался один только Гайдар. Его уже давно нет в живых, однако стигматизация имени до сих пор остается. Почему из всех политиков 90-х годов — разве что только Чубайс ему здесь может составить «конкуренцию» — именно он стал сосредоточением недовольства и даже ненависти?

— Термин «правительство камикадзе» употреблялся, правда, никто уже толком не помнит, откуда он взялся. В частных беседах реформаторы действительно говорили, что главное — провести первые мероприятия по либерализации экономики, после чего можно со спокойной совестью уйти в отставку. Они действительно считали, что их задача имеет исторический предел.

В результате «ответил за все», главным образом, Гайдар, который сегодня многими воспринимается как некая демоническая фигура, олицетворяющая все плохое. Почему так получилось, тоже, в принципе, понятно: у реформ должно быть имя, а речь идет именно о реформах Гайдара, так как он возглавлял правительство, занимал самые важные административные позиции и был основным интеллектуальным мотором принимаемых решений.

— Интересно, что критикуют Гайдара не только противники преобразований 90-х годов, но и те, кто относит себя к демократическим кругам. Во вступлении к книге «Человек не отсюда» вы упоминаете, что мы живем сейчас в реальности, которую создал Гайдар. И довольно многие считают, что нынешняя политическая система — это тоже следствие действий реформаторов тех лет. Оправдана ли такая позиция?

— Прямой логической связи здесь, конечно, нет. В частности, Гайдар всегда выступал против соединения власти и собственности — а это ключевой момент, который способствовал возникновению в России олигархического капитализма. Надо сказать, что он вообще всегда выступал именно против того, в чем его принято обвинять.

Когда мы говорим о том, что Егор Гайдар создал нашу нынешнюю реальность, речь идет о том, что его действия привели к формированию рыночной экономики. В строительстве политических институтов он соучаствовал в гораздо меньшей степени, хотя и был лидером демократической партии.

Конечно, определенную ответственность за принимаемые решения на этом направлении Гайдар тоже несет, хотя он-то как раз старался строить демократию. Не получилось — по самым разным причинам, это отдельный разговор. Но Егор Тимурович точно не виноват в том, что демократии у нас сейчас нет и мы живем в авторитарном государстве. После него слишком много людей «взошло на сцену» и переделило собственность. Не зря еще в начале нулевых он заявил: «Я свою вахту отстоял».

— На конференции в Европейском университете в Санкт-Петербурге, прошедшей в конце января и посвященной тридцатилетию начала реформ, участники вспоминали об ошибках первого постсоветского правительства. А что сам Гайдар считал своей фундаментальной ошибкой?

— На этот вопрос трудно ответить, даже читая его статьи и книги. Я думаю, что в какой-то степени Гайдар был историческим детерминистом. Он считал, что в имеющихся на тот момент обстоятельствах было сделано все, что возможно. Да, приходилось идти на компромиссы, но они были неизбежны.

Незадолго до отставки Гайдар выступал в Верховном совете, и один из депутатов, а может быть, и сам председатель Верховного совета Хасбулатов, начал дискуссию, по какому пути капитализма — скандинавскому или американскому — должна двигаться Россия. В ответ Гайдар иронически заметил, что пока не получится вынырнуть из постсоветского кризиса, все такого рода разговоры бессмысленны. Этот момент очень хорошо объясняет состояние некой торопливости в принятии решений, имевшее тогда место, которое было основано на том, что если необходимые меры не примешь сейчас, впоследствии уже никто никогда ничего за тебя не сделает. В частности, в тех обстоятельствах либерализация цен была необходима раньше, чем демонополизация экономики. Было бы замечательно, если была бы возможность сделать все наоборот, но этот момент был упущен еще при советской власти. К сожалению, многие не понимают: вариантов постепенного внедрения реформ к 1991–1992 годам попросту не было.

— Пожалуй, сегодня вообще немногие задумываются, а что вообще можно было «реанимировать» в советской экономике на тот момент, когда у руля оказалась команда Гайдара…

— Это правда, ведь многое сводится к эмоциональным аргументам: развалили, продали, предали и т. д. Хотя хорошо было бы вспомнить, в каком состоянии находилась экономика к 1991 году.

Но в историческом сознании все перемешано. Например, публикации о Гайдаре часто сопровождают фотографией продавщицы в белом колпаке на фоне пустых полок. Вот только никто не учитывает, что тотальный дефицит имел место до Гайдара, либерализации цен и закона о свободной торговле. А вскоре после тех процессов, которые начались в январе 1992 года, товары появились. Да, по другим ценам — но иначе и быть не могло.

Я понимаю, что почти всем очень скучно возиться с такими понятиями как «денежный навес», невероятно трудно поверить в то, что реальных накоплений на счетах не было — только записи на них… А еще труднее заставить себя вспомнить, что происходило в 1991-м, до какой степени было развалено вообще все, включая госорганы — их команды просто не проходили.

— А попробуйте все-таки объяснить — ведь чуть ли не самое распространенное обвинение в адрес Гайдара, что он «украл» сбережения миллионов людей.

— Во-первых, нужно принимать во внимание, что реальная инфляция началась еще в 1989 году — достаточно посмотреть статистику сдерживаемых цен и цен на так называемом «колхозном рынке». А когда премьер-министр СССР Валентин Павлов административно и не очень далеко отпустил цены, это и вовсе привело к дефициту товаров. В итоге получилась ситуация, когда и товаров нет, и реальная инфляция есть. Ничего хуже придумать невозможно.

Советское правительство вынуждено было заимствовать накопления граждан для выплаты колоссальных внешних долгов — только так можно было продлить жизнь СССР. Так что, по сути, «украдены» они были до Гайдара.

Весь 1991 год был заполнен перепиской ведомств и ответственных лиц — где, сколько и каких товаров осталось на месяцы, а то и недели. Это была картина катастрофы. Кстати, все эти документы опубликованы в книге Гайдара «Гибель империи». Там все популярно объяснено. Помните, как у Левитанского: «Всего-то надо, что вглядеться». А здесь — всего-то надо, что вчитаться.

— А у правительства Гайдара была возможность «оттянуть» обнуление вкладов?

— Такое решение обсуждалось. В частности, рассматривался вариант отпуска цен где-то в июле 1992 года. Но когда члены нового правительства осознали, в каком состоянии находится экономика, которой им предстоит управлять, пришло понимание, что это нужно делать практически немедленно. Хотя решились на это тоже не сразу — был проект либерализации цен с середины декабря 1991 года. Но в итоге «оттянули» до 2 января 1992 года.

— В вашей книге приводятся довольно впечатляющие результаты опросов: реформы Гайдара позитивно оценивает всего 1% респондентов. То есть, по сути, в России их все воспринимают как неудачные. А они действительно таковые?

— Они были удачными хотя бы потому, что в принципе начались. Результат реформ Гайдара — это либерализация цен и внешней торговли, свобода торговли внутренней, приватизация, становление рыночной экономики, появление собственности. Ведь это была первая реформа, которая поставила понятие собственности на первое место. В частности, почему провалилась косыгинская реформа? Потому что она была «не про собственность». А без этого не может быть нормального развития экономики.

Что бы там ни было, мы все равно живем в условиях рыночной экономики, как бы ни была велика в ней доля государства. Более того — все предпринятые в начале 1990-х годов шаги изменили общество, которое пошло по пути модернизации. И государство стало меняться. Даже какое-то время существовали политические институты, которые соответствовали своим названиям. А многие негативные моменты, с которыми мы сталкиваемся — это уже последствия контрреформ. Не говоря уже о том, что «спецоперация», начатая в феврале, смела в одночасье все достижения тридцати лет развития рынка в России.

— На Гайдара давило бремя непонимания и ненависти?

— Думаю, что давило — и довольно сильно. Это особенно заметно в его последних интервью. Возможно, такое давление психологически его надорвало.

Проблемы со здоровьем начались еще во время работы в правительстве — достаточно посмотреть по фотографиям, каким Гайдар заступал на свой пост и каким его покидал. И в своих ранних мемуарах «Дни поражения и побед» он пишет, что к моменту ухода в отставку у него был почти разрушен организм.

Ведь все по-разному воспринимают подобный груз. Гайдар, перевернувший уклад жизни огромной страны и подвергшийся концентрированным обвинениям в том, что он все испортил, воспринимал такое отношение болезненней, чем другие члены команды, с более толстой кожей.

— Как думаете, историческая дистанция поправит восприятие фигуры Гайдара в сторону объективности — хотя бы в экспертной среде?

— Думаю, что это уже в какой-то степени произошло. Градус ненависти к нему падает из-за того, что кто-то постепенно забывает события тридцатилетней давности, кто-то при Гайдаре и вовсе не родился и вообще ничего о нем не знает — и таких людей становится все больше.

Некоторые даже считают, что подобное развитие событий к лучшему: когда о Егоре Гайдаре заговорят «с чистого листа», его личность будет проще правильно воспринимать и оценивать.

Хотя, с другой стороны, так можно и забыть о нем совсем. А ведь мы действительно живем в тех обстоятельствах, которые он задал: либерализовал цены и ввел в оборот понятие собственности. И даже из сегодняшнего, кажущегося безысходным, кризиса, можно впоследствии выйти — благодаря рыночной экономике. Так что было бы странно такого человека не помнить.

Беседовала Татьяна Хрулёва

Книгу Андрея Колесникова и Бориса Минаева «Егор Гайдар. Человек не отсюда» можно приобрести в арт-пространстве mArs (Марсово поле,3).

Видео «Квартирника», на котором состоялась презентация книги Андрея Колесникова и Бориса Минаева «Егор Гайдар. Человек не отсюда» можно посмотреть здесь.