Готовы ли Москва и Пекин создать единую валюту?

На этой неделе в ряде СМИ появилось сообщение о том, что Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и КНР готовы разработать проект независимой международной валютно-финансовой системы. В условиях, когда Запад решил заморозить активы Банка России, что создает сложности для использования международных резервов, такая перспектива не может не вызвать повышенный интерес.

Проще говоря, речь идет де-факто о создании единой валюты Китая и России. Ну, и возможно, других партнеров РФ по ЕАЭС — Казахстана, Киргизии, Армении и Белоруссии, если они, конечно, захотят оказаться в числе примкнувших.

Правда, официальный Бишкек, как и официальные Ереван и Минск по поводу этой инициативы пока хранят молчание. А высокопоставленные казахстанские чиновники в своих комментариях ее не подтверждают. Вице-премьер Казахстана и министр по делам торговли и интеграции Бахыт Султанов заявил, что ему о такой инициативе ничего не известно, а министр финансов этой страны Ерулан Жамаубаев назвал подобную информацию «вбросом».

Российская сторона также однозначно не подтвердила, но и не опровергла эту информацию. Однако тема, судя по всему, все же не взята с потолка. Некоторые подробности приводит казахстанское издание inbusiness.kz. По его данным, до конца марта текущего года (то есть совсем скоро) будет представлен проект новой международной денежной единицы, которая «будет рассчитываться как индекс национальных валют стран-участниц (ЕАЭС и Китая) и цен биржевых товаров».

Идея обкатывалась на заседании экономического диалога «Новый этап валютно-финансового и экономического сотрудничества Евразийского экономического союза и Китайской Народной Республики. Глобальные преобразования: вызовы и решения», который прошел в режиме видеоконференции 11 марта.

При этом со стороны РФ в обсуждении принимал участие министр по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Сергей Глазьев, а со стороны КНР, как сообщается были только представители экспертного сообщества.

Тем не менее, многие российские эксперты и комментаторы уже восторженно отозвались об этой идее и преподносят ее в патетических тонах, предвещая неминуемый «конец эпохи доллара». Между тем, если дело и впрямь идет в таком направлении, и Россия на фоне обрушившихся на нее беспрецедентных санкций готова, что называется, броситься в объятия Китая, это не может не вызвать ряд серьезных вопросов.

Если страна, находящаяся на 11 месте в мире по номинальному ВВП — 1,483 трлн долларов (по данным Всемирного банка за 2020 год) собирается создать общую валюту с экономической супердержавой, занимающей вторую строчку в этом рейтинге с объемом номинального ВВП в десять раз больше (14,723 трлн долларов), то очевидно, что она должна быть готова к соответствующим издержкам. Уже звучат опасения, что Китай, который «ничего не делает просто так», и на этот раз сыграет по своим правилам, так что в результате общая валюта поставит под угрозу не только экономический, но и даже политический суверенитет России.

Конечно, в современном мире есть примеры, когда разный «вес» партнеров не мешает полноценному сотрудничеству. Скажем, Евросоюз, где маленькая Латвия имеет равные политические и экономические права с гораздо более мощной Германией, занимающей, к слову, четвертое место в мире по объему ВВП (3,8 трлн долларов). Однако при экономическом объединении такого типа стран, как Китай и Россия, на равноправие рассчитывать крайне сложно. Ведь в политической культуре обоих государств подразумевается, что слабый партнер должен подчиниться более сильному. И никак иначе.

А потому единая валюта Китая и ЕАЭС (читай, России) — это совсем не то же самое, что единая европейская валюта. Создание общего платежного средства в принципе подразумевает совсем другой уровень экономической, да и политической интеграции, чем тот, что имеется сейчас между РФ и КНР. И вряд ли стоит ожидать, что Пекин готов заняться благотворительностью, жертвуя своими интересами. Напротив, он всегда и везде стремится к собственной выгоде.

Даже в крайне сложной экономической ситуации нужно не забывать о том, что решение текущих тактических задач может привести к ущербу для долгосрочных стратегических интересов. Не случайно глава Белоруссии Александр Лукашенко, которого Кремль много лет настойчиво приглашал к «углубленной интеграции», готов был торговаться за что угодно, но единая валюта оставалась последним бастионом, который он долгое время не хотел сдавать. И это абсолютно понятно, потому что за словосочетанием «единая валюта» следует словосочетание единый «эмиссионный центр».

В Москве вряд ли представляют себе такое положение дел, когда бы эмиссионный центр Союзного государства РФ и Белоруссии был бы не в России, а где-то еще, например, в Минске. Однако точно так же в отношении перспектив «углубленной интеграции» с Россией, вероятнее всего, рассуждают и в Пекине. В КНР тоже вряд ли могут представить себе, чтобы новая валюта эмитировалась бы где-то еще, кроме как на китайской территории.

Впрочем, признаков того, что руководство КНР спит и видит, как бы слиться с Россией экономически, а тем более политически, пока не просматривается. Да, Пекин наверняка готов обсуждать такие предложения, но там смотрят, взвешивают и никуда не спешат. И можно быть уверенными, что думают прежде всего о своей, а не чьей-либо еще выгоде.

Александр Желенин