Чем обернется Ирану санкционная «лояльность» США

Иран, еще недавно признанный Вашингтоном «террористическим государством», выходит, вероятно, из-под опалы: американцам и европейцам позарез требуется замена российской нефти иранской и даже (тоже подсанкционной) венесуэльской. Дело, конечно, хозяйское, однако вряд ли элементарное, поскольку упирается в решение ряда проблем.

В частности, окончательного снятия санкций против ИРИ в рамках, как ожидается, скорого восстановления иранской ядерной сделки, ранее расторгнутой США. Ее новые условия пока до конца не прояснены, но, как считается, Иран сейчас располагает 33,2 кг обогащенного на 60% урана, чего почти достаточно для создания ядерного оружия. Во-вторых, есть сомнения в способности нефтеперерабатывающих предприятий быстро технически переориентироваться и приспособиться к работе с новым сырьем. А также в темпах добычи требуемых импортерами объемов иранской нефти.

Есть и другие аспекты. Не последними, в плане замены российской нефти на иранскую, видятся дальнейшие отношения Тегерана и Москвы, которые последняя может расценить как «предательство», после ее активной поддержки ИРИ на разных направлениях. Уже озвучено недовольство Тегерана требованием Москвы к Вашингтону (в аккурат к подписанию нового соглашения по второй иранской ядерной сделке) гарантировать, что ее будущее сотрудничество с ИРИ не окажется под санкциями.

Вашингтон сначала ответствовал, что эти два вопроса не пересекаются, но все же гнев на милость сменить пришлось: по свидетельству главы МИД России Сергея Лаврова, Москва получила от США письменные гарантии того, что санкции не повлияют на ее сотрудничество с Ираном, в том числе, «по такому флагманскому проекту нашего взаимодействия, как атомная электростанция „Бушер“, в контексте всех имеющихся на этот счет планов».

Характерно, однако, что когда Россия стала настаивать на гарантиях, она нарвалась на негативную реакцию ИРИ: министр иностранных дел Хосейн Амир-Абдоллахиан заявил, что Тегеран не позволит никаким «иностранным факторам» повлиять на его национальные интересы.

В Иране, в основном, в его реформаторских кругах, говорят, что страна стала «заложницей России», и что она не допустит такого положения дел. И Москва, в итоге, кажется, не стала препятствовать сделке, открывающей мировой рынок для иранской нефти. Вероятно, потому, что выбор Тегерана между поставками своего «черного золота» и интересами Москвы, которые ранее были вполне созвучны с иранскими, будет означать отчаливание ИРИ от РФ, отсутствие с ней солидарности и сближение теперь уже бывшего «союзника» с Западом.

Нет, Тегеран не бросит Россию совсем — на международных площадках он, вероятно, будет озвучивать свое несогласие с введением против Москвы санкций, однако последняя вряд ли утешится лишь такой поддержкой. С другой стороны, если Россия, находящаяся сейчас в еще худшем санкционном положении, чем даже Иран на протяжении десятилетий, попытается сорвать вторую ядерную сделку, она автоматически перекочует в стан политических противников ИРИ. Для обеих стран это в одинаковой мере контрпродуктивно.

Накануне глава МИД Ирана Хоссейн Амир Абдоллахиан встретился в Москве с Лавровым, и внешне разногласия с Тегераном, касающиеся СВПД, выглядят сглаженными. После беседы глава российского внешнеполитического ведомства заявил, что переговоры о возобновлении ядерной сделки — Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) — «вышли на финишную прямую». Также, по его словам, товарооборот между Россией и Ираном растет «рекордными темпами» — в прошлом году он достиг 4 млрд долларов. И вообще, РФ будет наращивать сотрудничество с ИРИ даже в условиях нелегитимных санкций.

Кроме того, две страны, сообщил Лавров, «прорабатывают проект нового большого межгосударственного договора, с инициативой принятия которого выступила иранская сторона, и мы выразили обоюдную заинтересованность в скорейшем подписании».

Что же касается нефтяной проблематики, Москва сохранила хорошую мину при посредственной игре: Лавров сказал, что возвращение Ирана на нефтяной рынок ощутят все, и «механизмы, чтобы не допускать каких-то волатильных неожиданностей, существуют». По его словам, ядерная сделка полностью разблокирует экспорт иранской нефти, что Москва «активно поддерживала».

Вероятно, ее все же «дожали», и затягивать переговоры по СВПД было нецелесообразно — Иран мог договориться с Вашингтоном, так сказать, в «сепаративном порядке», и Россия уже никак не смогла бы повлиять на ситуацию и хоть как-то сохранить контроль над ней. То есть вообще бы осталась вне игры.

По поводу того, сможет ли Иран, подписав ядерную сделку — 2, быстро увеличить свою нефтедобычу, существуют самые разные мнения. Равно как о том, о каких объемах экспорта идет речь: с США все вроде понятно, но не вполне ясно, какие из европейских стран, в конечном итоге, предпочтут российской нефти иранскую или венесуэльскую. Считается, что ИРИ способна нарастить свой экспорт до 2,5 млн баррелей в сутки, в то время как Россия производит 11 млн баррелей, из которых в ЕС и США ежесуточно поступает 3–4 млн.

То есть доля РФ на международном нефтяном рынке составляет сейчас десятую часть. И если, помимо США, от закупок российской нефти откажутся и другие государства или компании, то ее самым крупным потребителем станет Китай и, не исключено, Индия, которая уже ведет переговоры с РФ об импорте нефти и нефтепродуктов на рубли и рупии. Таким образом, в торговле с Россией ненавистный Западу Китай получит нефтяной карт-бланш, что не сильно устроит Россию, поскольку Поднебесная в условиях санкций сможет диктовать ей свои ценовые условия. Впрочем, то же касается и Ирана в отношении США, поскольку нефть ИРИ востребована в азиатских странах.

Кроме того, не стоит забывать, что «токсичное» восприятие Западом России распространяется также на Иран, и покупка у него нефти вряд ли что-либо изменит в этом плане. Также неизвестно, как сложатся отношения ИРИ с ЕС и США в будущем: гарантий того, что Запад установит с Тегераном долгосрочные «дружеские» отношения, нет.

Далее. Не все европейские потребители настроены на полное исчезновение российской нефти — технологические изменения на предприятиях соответствующего профиля, настроенных на российскую нефть, требуют времени и денег, а с прагматичным взглядом в будущее — еще и решения политических вопросов с РФ, ситуация вокруг которой со временем может измениться.

Измениться могут, в контексте повышенной готовности США к восстановлению ядерной сделки, и отношения Вашингтона с Израилем, выступающим против снятия санкций с Ирана: напомним, Тель-Авив считает, что Тегеран разрабатывает ядерную бомбу, направленную именно против него.

Как бы то ни было, а между нефтью «террористического» Ирана и «такой же» России — США выбирают первую, сокращая доходы Москвы на неопределенное время. И вряд ли она в новых условиях сможет влиять на Иран в той степени, в которой это было прежде. Но и Ирану уже не стоит рассчитывать на то, что «в случае чего» Россия разбежится к нему на помощь: это произойдет только тогда, когда будет соответствовать ее собственным и очень серьезным интересам.

Словом, Москва сейчас, в плане нефтяных поставок, в глухой тупик не загнана, но и благоденствовать не будет. А предполагаемая эйфория Ирана, на нефтебазах и в танкерах которого сейчас скопилось чуть ли не 80 млн баррелей «черного золота», которое в сжатые сроки может быть выброшено на рынок, вполне способна закончиться, как только Запад пожелает качать ему права на той или иной почве, имея в руках такой механизм давления, как открытый для Тегерана нефтяной рынок, который — а вдруг! — возьмет да захлопнется.

Сейчас американские республиканцы стараются не допустить реанимации СВПД, который, по их мнению, недостаточно ограничивает Иран в разработке ядерного оружия и баллистических ракет. И что будет, если после следующих выборов в США к власти придут именно противники сделки?

Как видим, все решается и стремительно меняется в соответствии с почти сиюминутными интересами. Не исключено также, что в случае с ажиотажем вокруг снятия санкций с Ирана и поставок его нефти на мировые рынки, место имеют не только откровенные желания «задавить» Россию санкциями, а более «интересные» скрытые мотивы. К примеру, «усмирения», вслед за Россией, — Китая.

Ирина Джорбенадзе