В ситуации, когда между Россией и Западом вновь опускается пресловутый «железный занавес», возникает вопрос, в какой мере он может быть сравним с существовавшим в советские времена. А в какой мере — с жизнью некоторых других стран, находящихся под жесткими санкциями, с Ираном, например.
Как напомнил корреспонденту «Росбалта» доктор экономических наук, профессор Андрей Нечаев, в СССР, и не только в сталинские, но и в гораздо более мягкие брежневские времена, был существенный товарный голод. Причем по части продовольственных товаров люди были физически сыты, но мяса и молока сильно не хватало. «В Москве еще как-то относительно что-то было, хотя довольно низкого качества, — рассказал Нечаев. — А регионы питались с рынка. Один из самых знаменитых анекдотов: «Длинная, зеленое, колбасой пахнет» — электричка из Москвы в … (конечный пункт следования менялся от места жительства рассказчика).
Когда мы говорим, что «регионы питались с рынка» — значит, задорого. А жалованье провинциального учителя было очень скромным, да и зарплата рабочего местной фабрички, не шахтера и не северянина-вахтовика, воображения отнюдь не поражала.
«Сейчас у нас все-таки признаки рыночной экономики существуют, — отметил Андрей Нечаев. — И с точки зрения насыщенности потребительского рынка, товарного выбора, отсутствия товарного дефицита — нынешние времена имеют существенный плюс. Понятно, что люди будут адаптироваться, ужимать потребление. Те, кто и до того тратил 70% на еду — будут теперь тратить 80%. Раньше переходили с пармезана на „сырный продукт“ — теперь придется и от „сырного продукта“ тоже отказаться, потому что он на импортном пальмовом масле. Кто побогаче — будете покупать не iPhone, а какой-нибудь самый примитивный Xiaomi. А кто-то будет крутить телефонный диск, вспоминая, как это делается».
Через «железный занавес» при Брежневе-Андропове-Черненко с Запада просачивалось некоторое количество товаров, как легальных импортных, так и всякого рода «джинсов через фарцовщиков» — но это уж по очень высоким ценам. А из СССР на Запад «просачивались» нефть и газ.
Как заметил аналитик нефтегазовой отрасли Михаил Крутихин, оценить степень зависимости советского бюджета от топливного экспорта не так-то просто: для разных лет называются цифры от 18% до 40%, но в целом «советской статистике верить невозможно». «Там тоже были разные периоды, — напомнил эксперт. — В тот же самый Китай мы поставляли огромное количество всякой техники, а оттуда получали массу сырьевых материалов и ширпотреба. А сейчас все наоборот: мы туда сырье — а оттуда технику и Бог знает что еще».
Нынешняя зависимость российского бюджета от энергоносителей, по приблизительной оценке Крутихина, достигает 60% — но, к счастью, сюда входят налоги не только на экспорт, но и на все топлива, потребляемые внутри страны. И все же ситуация в топливной сфере весьма тревожная. По данным, которые представил эксперт, уже в течение года ЕС может сократить импорт российского газа на треть, а за пару-тройку лет и вовсе от него отказаться. Уже в эти дни около 20% российской нефти, предназначенной на экспорт, не находит сбыта. Хотя появляются данные, что США разрешили оплачивать покупку российской нефти через банки в третьих странах, не участвующих в санкциях.
Стран, подпавших под жесточайшие санкции вроде нынешних, очень немного. Наибольший интерес представляет Иран. «После исламской революции 11 февраля 1979 года, 4 ноября революционные студенты захватили американское посольство, — напомнил старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин. — И продержали 444 суток дипломатов в заложниках. А в 1980 году США ввели санкции. Заморозили все иранские, прежде всего, шахские счета по всему миру. Сейчас, с процентами, это больше $100 млрд по многим банкам. Это было начало. Во время ирано-иракской войны, настало время военной экономики, и американские санкции не особенно давили». Однако война длилась восемь лет, и в ней погибло полмиллиона иранцев и полтораста тысяч иракцев.
«Основной же удар санкций был нанесен в 2011 году, — рассказал Сажин. — Тогда Иран деструктивно себя повел в отношении своей ядерной программы. И тогда ЕС был инициатором санкций, США их поддержали — как и многие другие страны, включая Австралию. Резкое сокращение экспорта иранской нефти, практически эмбарго. И вывод Ирана из SWIFT. Эти санкции очень сильно ударили по экономике. В течение полугода ситуация резко ухудшилась: инфляция, безработица, невозможность получать иностранную валюту».
При этом в Иране был достигнут очень немалый успех по отысканию лазеек в «железном занавесе». Большую роль в этом сыграла иранская разведка Корпуса стражей исламской революции, которая все-таки недаром жалованье получала. «Когда Иран вывели из SWIFT, — рассказал эксперт, — небольшое количество нефти закупали и китайцы, и индусы — правда, по ценам ниже рыночных. Китайцы делали транзакции через десятки банков, но за это приходилось платить проценты. А индусы вообще возили миллионы долларов наличными». В общем, вывозилось меньше, чем могло бы, а на черных и серых схемах многое терялось. По-другому не бывает.
«В 2015 году была заключена „ядерная сделка“ — рассказал Владимир Сажин — и с 2016 года началось постепенное снятие санкций. Подключили SWIFT, стали расти закупки нефти. Но в 2018 году президент США Трамп из этого плана вышел и вновь ввел жесткие санкции. Правда, ЕС и другие страны их не поддержали. Но влияние США весьма значительно, и многие компании поостереглись. А из тех, кто вернулся было в Иран, некоторые вновь его покинули, включая нашу „Зарубежнефть“. И ЛУКОЙЛ не стал дальше углубляться в иранский бизнес».
«В 2019 году ВВП Ирана упал на 9%, — сообщил эксперт. — Иранская денежная единица — риал обесценилась раза в три-четыре, если не больше. Доллар стоил около 40 тысяч риалов — начал стоить 350 тысяч. Все цены резко возросли. Многие иранские компании, особенно связанные с заграницей, закрылись. Безработица достигает 11%, среди молодежи более 25%».
Больше всего пострадала нефтяная промышленность Ирана, которая требует постоянной модернизации. И хотя в Иране производится и бытовая техника, и автомобили, но «цена-качество» достаточно жесткое для потребителя.
По данным иранских экономистов, около 60% иранского населения живет в бедности. Хотя, как отметил Сажин, Иран — далеко не самая бедная страна. «Иранцы не будут есть траву, как жители Северной Кореи, — подчеркнул эксперт. — Но прогресса, который потенциально заложен в этой, очень богатой ресурсами стране, не будет».
Леонид Смирнов