Мы станем беднее, ничего не поделаешь

1. Есть группа российских банков, не отключенных от корсчетов в иностранных банках и СВИФТ. Сколько таких банков — неизвестно. Может остаться немного. На их корсчета за рубежом поступает валютная выручка за топливо. 80% или даже 100% этой выручки продается на внутреннем валютном рынке (биржа), чтобы стабилизировать рубль. Банк России нервно курит в стороне, бережет незамороженные остатки резервов.

2. Импортеры закупают валюту на внутреннем рынке, чтобы оплатить еще не запрещенный западными санкциями импорт. Это, прежде всего, ширпотреб, товары для народа. Оборудования, комплектующих, исходников — в разы меньше. Эти расчеты за импорт также идут через те же банки, «не отключенные» от иностранных.

3. Царствует карточка «Мир», усиленно внедряется «Юнион Пэй». Можем остаться без «Визы» и «Мастеркард» внутри России, если они, как и часть других иностранных компаний, решат покинуть страну либо по следующим траншам санкций не смогут в России оставаться.

4. Курс рубля складывается на внутреннем валютном рынке (биржа) преимущественно за счет продаж валюты экспортерами и покупок валюты для импорта. Нерезиденты, кэрри-трейдеры, их горячие деньги, приливы-отливы спекулятивного капитала из-за рубежа — все это исчезает. Курс рубля, при прочих равных (геополитический риск), стабилизируется. Предположительно, на более низких уровнях, чем 70-80.

5. Область неизвестности — погашение внешнего государственного и корпоративного долга в валюте и процентов по нему. Очень большая часть этих долгов — долгосрочная и среднесрочная. Не исключено замораживание — тотальное или выборочное.

6. Ключевая ставка Банка России — 8-10% (на меньшее духа не хватит). Резкий скачок цен, а за ними — номинальных доходов, сопровождаемый попытками правительства заморозить цены.

7. Повышенный спрос на наличную валюту, курсы банков, отличные от биржевых (если разрешат). И великое неизвестное — сохранится ли ввоз с Запада наличной валюты в Россию. Может и сохраниться, США и ЕС это выгодно.

8. Мир нарастающих ограничений в использовании наличной валюты и валюты во вкладах — частичных или даже приближающихся к тотальным (валюту надо беречь, «валюта врага»). Чем больше ограничений — тем менее ценной для населения она становится. Все это — осторожная оценка.

9. Низкая капитализация финансовых рынков (на рынке акций доля нерезидентов составляла до кризиса 50%, их было очень много и в других сегментах финансового рынка).

10. Ускорение сокращения числа мелких и средних финансовых институтов (нет денежного материала, сжатие клиентской базы и т. п.) Неизвестна судьба российских дочек крупнейших иностранных банков. Они сами по себе — системно значимые российские банки. Могут покинуть Россию. Могут подвергнуться антисанкциям. Большой вопрос.

11. Движение к мобилизационным финансам. Рост директивно распределяемых «сверху» кредитов под низкий процент, рост ограничений в обращении наличной валюты, расширение контроля за банковскими счетами и платежами на них (лимиты, по видам операций и т. п.) Есть вероятность того, что курс валюты может быть зафиксирован (Иран, Украина) или начнет жестко административно управляться в рамках узких валютных коридоров (привет от Китая). Все это — тоже прогноз.

12. Розничные переводы за рубеж, вывоз наличных за границу, переводы дивидендов, оплата товаров и услуг за рубежом — под большим вопросом или все это будет высушено и залимитировано, кроме, может быть, платежей и оборота наличных внутри Евразийского экономического союза.

13. Да, мы станем беднее, ничего не поделаешь. Примеров из нашей собственной истории — сколько угодно. Какое уж здесь богатство (инфляция, спад в экономике, курсовые потери и т. п.)

Это — более-менее позитивный прогноз состояния «финансовых дел» на сегодня. Хотя, конечно, всегда есть куда хуже, если дела зарубежные или состояние российской экономики будут давать для этого поводы. Размер спада в экономике (в связи с перерывом иностранных поставок, в связи с прямыми потерями материальных и денежных ресурсов в военное время) нужно еще оценить. То же самое — в части потерь доходов, потребления и имущества семей.

Места для «белых лебедей» — совсем немного. Чтобы они случились, «верхам» нужно было бы проявить максимум гибкости и оригинальности в своих решениях. Ключевое здесь — «было бы».

Что еще? Иран живет в гораздо худшем положении больше 40 лет. Со всеми гиперинфляциями, скачками в экономике то вверх, то вниз, мелким бизнесом, способным прокормить. Даже населения прибавил. Как говорят в российской деревне, «что делать, куда деваться».

Яков Миркин