Вся доктрина «санкций» в случае с Россией провальна. Идея санкций предполагает, что есть какое-то моральное сообщество, которое налагает на провинившегося санкции, после чего тот раскаивается и возвращается в моральное сообщество очищенным. В итоге моральная целостность сообщества восстановлена.
Однако Путин не считает себя принадлежащим ни к какому сообществу. Санкции в отношении себя ему видятся как акт чистого насилия («потому что можем»), который нуждается, в свою очередь, в отмщении. В случае с гражданским сообществом это обычно решается через силовое принуждение того, кого считают нарушителем — его бросают в темницу, и дальше он, как Раскольников, проходит через внутреннее перерождение. В случае с государствами это не работает — или, во всяком случае, нужны запредельные усилия, чтобы бросить «в темницу» страну, особенно такую, как Россия.
Путиным проблема не ограничивается. Путин сумел растравить в России глубочайшую обиду на весь мир за то, что нас не любят и нам завидуют, потому что мы самые большие, самые хорошие и самые сильные. У этой обиды были реальные основания, однако она давно перешла все разумные пределы и превратилась в тотальную манию. Поэтому санкции воспринимаются значительной частью наших соотечественников как попытка унизить, занять ни на чем не основанную позицию морального превосходства и обеспечить нечестное преимущество. Они вызывают встречную агрессию.
Это особенно хорошо видно в спортивных состязаниях. Санкции за допинг практически не воспринимаются как повод изменить поведение, чтобы вернуться в «спортивную семью». Никакой «спортивной семьи», никакого морального сообщества спортсменов просто не существует; спорт — это продолжение войны другими средствами. Санкции совершенно контрпродуктивны — когда тебя заставляют выступать без флага и гимна, тебя просто хотят унизить. Надо стать сильнее и унизить в ответ. Исключения редки и обычно происходят там, где вместо санкций просто вводится полный отказ соревноваться вместе с российскими спортсменами, — в легкой атлетике доля российских спортсменов, требующих посмотреть в зеркало и что-то изменить в системе, несколько выше.
На мой взгляд, в Европе в последние месяцы происходит постепенный отход от этой доктрины. Объясняя вчерашнее решение отозвать разрешение на процесс сертификации газопровода Nord Stream 2, канцлер Германии Шольц и вице-канцлер Хабек использовали совершенно другую аргументацию. Отказ от газопровода — это не «наказание» Путина, просто в новых обстоятельствах необходимо пересмотреть угрозу национальной безопасности Германии. То же самое говорит в отношении Европы и глава Еврокомиссии фон дер Ляйен. Более того, Хабек специально подчеркивает, что речь в данном случае не идет ни о каких санкциях. Понятно, что ему легче — он не входил в прошлое правительство и сейчас спокойно говорит, что газопровод вообще не нужно было начинать строить, это было опасно с самого начала. Он также называет заявления Медведева о повышении цен «угрозами» и отвечает, что Германия их не боится.
Эта новая логика не обременена высокомерием старого подхода, в ней нет странной уверенности в собственном моральном превосходстве и наивной веры в право говорить от лица некого морального сообщества. Она также лишена необходимости опираться на бесконечно растянутую доктрину «прав человека», из которой давно исчезло понимание, какие именно права и почему следует защищать. И даже если слово «санкции» в ней остается, оно приобретает совершенно другой смысл.
Сейчас всех интересует, «будут ли санкции» и к каким они приведут последствиям. Так вот: последствия всех этих грядущих «санкций» будут зависеть от того, что за ними будет стоять. Поэтому стоит обращать внимание на обоснования — за разными обоснованиями будут следовать разные действия и с разной степенью решимости.
Если Европа перестанет подкидывать дров в костер великой русской обиды, то этот инфантильный комплекс наконец сгинет из России. Всем будет лучше, если к России перестанут относиться как к подростку, «наказывать» и «воспитывать» ее — а вместо этого ясно будут выставлять границы допустимого, как это делают взрослые люди.
В последнее время я не раз говорил европейцам, что в России их считают слабыми чуть ли не все, от Путина до Навального (включен российскими властями в перечень организаций и физлиц, причастных к экстремистской деятельности или терроризму — ред.) В ответ на вопрос о том, как не выглядеть слабыми, я отвечал, что придется показать свою готовность идти на реальные жертвы. Не ради несчастного далекого другого (Украины, «прав человека» и т. д.), а ради себя. Потому что за то, во что ты всерьез веришь, надо быть готовым всерьез платить. Подозреваю, что поступок Навального кое-кому прочистил мозги.
Григорий Юдин, социолог