Владислав Иноземцев. Российский милитаризм поддерживается государством, но имеет глубокую народную основу

События недели снова возвращают нас к противостоянию с Западом, в котором — и это Путин повторил еще раз после встречи с Макроном — Россия готова будет даже к войне с НАТО, если Украина, вступив в этот альянс, позарится на отторгнутый у нее Крым. Это, в том числе, наводит на мысль о том, что милитаристская истерия не вызывает у населения протеста (заявление отставных советских военных — не в счет).

Последний феномен крайне важен для осмысления реалий современного российского общества. Как отмечает один из самых тонких исследователей современной нам реальности Д. Шушарин, наивно надеяться, что страна не примет войну. Армия сегодня — институт, пользующийся максимальным за десятилетия доверием общества. Ее наиболее боеспособные подразделения состоят из контрактников, тысячи смертей которых не породят в обществе того же резонанса, как гробы 19-летних ребят, приходившие из Афганистана. На милитаризацию сегодня работает вся российская система — от экономики, заменяющей местных работников таджиками и выталкивающей их в силовики, до пропаганды, умиляющейся шестилетним детям в форме НКВД-шных заградотрядов. Путин гордится тем, что увел страну из 1990-х, но сегодня изменилось не общество, а точка, в которую оно приводит людей: на место криминальных сообществ пришли силовые структуры; снижение реального насилия, обращенного внутрь общества, достигнуто лишь за счет повышения насилия латентного, обращенного вовне. Россия, которая в 1990-е была опасна для самой себя, к 2020-му стала угрозой для всего мира — это, на мой взгляд, и есть главный итог правления Путина.

Шушарин привлекает внимание еще к одному аспектy, часто ускользающему от либеральных критиков режима. Последние обращают свой гнев на «государство», выступающее апологетом насилия и милитаризма. Однако оправдание насилия за много веков истории впиталось в ткань российского общества, которое отшатнулось от того же Горбачева вовсе не потому, что он «дестабилизировал» страну, а потому, что единственным из всех ее правителей попытался основательно развенчать культ силы. Нынешний российский милитаризм поддерживается государством, но имеет глубокую народную основу. Желания человека — ничто; сила — все: «нравится, не нравится — терпи, моя красавица». И сама Россия терпит: она поразительно легко перешла от возмущения беспределом 1990-м к индифферентному отношению к организованному и освященному государством насилию наших дней. Происходящее сегодня — не более чем попытка Кремля перенести это насилие за границы страны. Она довольно рациональна: российская пропаганда уже имеет успех в мире — так почему не экспортировать также социальные и политические практики?

Российская власть сильна тем, что не меняет народные стереотипы, а использует их. Ее мощь состоит в универсальности насаждаемых безжалостных норм — и в самом нашем обществе этому уже никто не противостоит. Впереди — вероятное столкновение несовременной страны с современным миром. Чем оно закончится, мы все скоро увидим…

Владислав Иноземцев, экономист, политолог — для Telegram-канала «Кремлевский безбашенник»