Антон Орехъ. Если в стране уничтожается просвещение — его место займет мракобесие

С уволенной учительницей пока все-таки мало фактуры. Репрессий за чтение Даниила Хармса в нашей стране не было в последние лет 57 — с момента первой публикации Даниила Ивановича после его реабилитации.

По идее, расследование провести не долго. Есть уволенная Серафима Сапрыкина, есть директриса Светлана Лебедева, которая якобы считает Хармса и Введенского пособниками фашистов, есть еще какой-то заведующий музеем — сталинист, есть завуч, есть ученики, которым врага народа Хармса продвигали на уроках. В общем, при желании, не так трудно все выяснить, учительницу восстановить на работе, а директрису отправить уже на пенсию.

Но я еще не успел дописать текст до этого места, а уже слышу ваши голоса: да что тут думать, Антон, чего ты осторожничаешь! Ты погляди вокруг — что творится! 37-й на пороге, кругом мракобесие, сталинисты, чекисты — нет никаких сомнений, что все, что описала Серафима — чистая правда.

Вот! Наша реакция на всякие события опирается на опыт. Сколько из вас, услышав эту историю, подумали: да, ну, ерунда какая-то, быть того не может? А сколько из вас сказали: да, елки-палки, что же за хренотень творится, к чему мы пришли! Опыт текущего момента подсказывает нам, что такая история кажется совершенно дикой, но абсолютно не кажется невозможной! Что куда проще представить, что учителя уволят за чтение Хармса, чем то, что директора накажут за увольнение учителя. Что даже если в этой конкретной ситуации что-то преувеличено или неверно описано, то чуть раньше или чуть позже нечто подобное обязательно случится.

Природа не терпит пустоты. Если в стране уничтожается просвещение — его место займет мракобесие. Если порядочных людей либо сажают, либо выпихивают из страны — их место займут мерзавцы. Нормальный человек кажется отщепенцем, а дебил делает карьеру. Мы идем в будущее спиною вперед. Наши больные глаза страдают искаженной дальнозоркостью. Мы таращимся в прошлое и видим там удивительные миражи. Прекрасную жизнь, которой никогда не существовало и в которую хотим вернуться не только сами, но и детей затащить.

А врагом Даниил Хармс никаким, конечно, не был. Он умер самой страшной первой блокадной зимой в Ленинграде. Умер в тюрьме. Представляете: тюрьма зимой в блокаду. Неплохо бы и об этом школьникам рассказать.

Антон Орехъ, обозреватель