Доктор медицинских наук, заведующий кафедрой инфекционных болезней и эпидемиологии РНИМУ им. Н.И. Пирогова Владимир Никифоров считает, что коронавирус начал вести себя так, как велит ему природа. По его мнению, пандемия могла быть вызвана вмешательством ученых в структуру «мышиного» коронавируса с помощью средств генной инженерии. Полностью беседу можно послушать в подкасте «Росбалта» «Включите звук».
— 4 февраля в России было зафиксировано уже более 168 000 заражений коронавирусом в день. Большинство россиян страдают от нового штамма — «омикрон». Как долго может продолжаться такой всплеск заболеваемости в нашей стране?
— Ох… Если бы у меня был ответ: «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи». Я сейчас очень осторожно даю какие-то прогнозы, потому что в начале этой пандемии столько всего напророчил, как Кассандра, а, как известно, всякие прорицатели всегда плохо заканчивают. Поэтому я теперь очень осторожно даю оценки, но все-таки у меня такое впечатление, что мы вышли на финишную прямую. В конце концов, вирус повел себя так, как мы от него ждали.
Не могу этого доказать, но вы не сможете опровергнуть, что этот вирус, конечно, природный, но к нему приложены умелые ручки. Он модифицирован под нас с вами. Из природного, мышиного он переделан под патоген человека. Повел он себя поэтому неадекватно.
Сейчас природа все-таки взяла свое, и мы видим массовость заболевания, но с другой стороны снижение тяжести самого заболевания. Это то, чего мы давно от него ждали. COVID-19, таким образом, превращается в сезонный вирус. Он стал легче, но ему нужно завоевать весь мир. Коронавирус превратился в вакцину против самого себя. Инфекции невыгодно убивать человека, ей невыгодны тяжелые формы болезни. Ей нужно иметь много заболевших, но не в тяжелых формах, чтобы больные как можно больше других заражали.
Я не берусь утверждать, что первый об этом сказал — это утверждал и Константин Чумаков: пандемия закончится, когда люди закончатся. Не в смысле, что мы все умрем, — это инфекции не нужно. В том смысле, что пандемия завершится, когда мы все переболеем и получим естественный иммунитет.
— Вы сказали, что этот вирус имеет природное происхождение, но кто-то вручную добавил ему новые свойства, и в результате началась пандемия. Как это могло произойти?
— Исходно это обычный вирус. Летучие мыши — это такой резервуар для вирусов. У них так хитро устроен иммунитет. Причем, чтобы не соврать, по-моему, летучие мыши являются резервуаром чуть ли не для 60 видов вирусов. Например, для всех нормальных млекопитающих вирус бешенства смертелен, но только не для них.
Так вот, к обычному коронавирусу летучих мышей добавлено в нужном месте 12 нуклеозидов, которые кодируют так называемую петлю, расщепляемую фурином. Это тот шип, которым вирус цепляется за человеческие легкие. У летучих мышей нет ответного сайта, за который бы этот шип крепился. Природному вирусу летучих мышей этот шип совершенно не нужен, а природа бесполезных вещей не делает. Только человеку свойственно совершать бесконечные глупости.
— Выскажу предположение, чтобы нас никто не обвинил потом в разжигании международного скандала, что подобные манипуляции с коронавирусом могли сделать в лаборатории города Ухань, где и началась пандемия.
— Добавку официально сделали американцы. Причем они это даже не скрывают. Есть публикации, где сказано, что они работали с коронавирусом над усилением его функций. Занимался этим Питер Дашак в США. Якобы разрабатывались методики предсказания новых эпидемий. Это нужно для подготовки вакцин будущего.
Для этих исследований были выведены гуманизированные хомячки. Их легкие оснастили рецептором, который у нас с вами есть, и на который как раз садится коронавирус. Исходно работу по адаптации коронавируса к легким человека через этих хомячков провели с гуманной целью — предотвратить будущие пандемии. Потом эти работы американцы официально закрыли и все документы передали в Уханьский институт. Дальше я не комментирую.
— «После этого» не значит «вследствие этого»…
— Да, но то, что ручки были приложены, об этом есть официальные печатные публикации. С этим работали. Сейчас так ушла вперед генная инженерия, что сделать это труда не составляло.
— В начале разговора вы обмолвились, что «омикрон» менее опасен для человека. Можем ли мы быть уверенными, что те цифры по смертности, которые нам сегодня приводят, реальны? Они ведь не растут вслед за количеством заболевших.
— Я, конечно, понимаю, что «есть ложь, есть наглая ложь, а есть статистика». Черт с ними, со всеми этими цифрами, которые у нас выдают. Я понимаю, что вы имеете в виду. Мы другое видим. Сотни и сотни тысяч заболевших каждый день. В Москве развернули новые койки, мы подготовились, а больничные места у нас не заполнены. Даже несмотря на эти жуткие цифры заболеваемости, ковидные центры не загружены полностью. И в Израиле, где тоже высоченная сейчас заболеваемость «омикроном», люди почти не умирают.
Если бы действительно «омикрон» был тяжелым штаммом и пытались бы это с помощью статистики скрыть, то не спрятать тяжелых больных, которые бы госпитализировались. Я не знаю, кто сейчас умирающий лежит дома, потому что ему места не хватило в госпитале. Вот чего нет, того нет. Поэтому мы можем не верить официальной статистике, но пойти, как говорил один революционер, другим путем.
— «Омикрон» как-то резко набросился на молодежь, на детей. Чем это можно объяснить?
— Поскольку я уже немолодой профессор, имею право сказать, что не знаю. Честно говорю, не знаю. Могу сочинить массу объяснений, но сам в них буду совершенно не уверен.
Есть такой вариант: предыдущие штаммы поражали взрослых, потому что у них много рецепторов в легких, за которые цепляется коронавирус. Причем чем больше возраст, тем больше этих рецепторов. Сейчас «омикрон» нашел какой-то другой путь в организм. Не зря же Анна Попова (глава Роспотребнадзора — «Росбалт») говорит, что он стал меньше поражать легкие.
Может быть, уже взрослые «кончились» — переболели. Вирус перешел на детей, которые еще не болели. Сколько угодно сейчас я вам придумаю вариантов, но реального объяснения нет.
— В разных странах, в том числе и в России, началась вакцинация подростков. Это может исправить ситуацию?
— Я думаю, да. Хотя полагаю, что вакцинация реально не защищает человека от опасности заражения. Этого мы не видим. Это громкие словеса, заявления, не соответствующие истине. Вакцинация снижает накал страстей. Она снижает количество тяжелых форм болезни. Это вполне можно считать удовлетворительным результатом вакцинации.
Надо сказать, что за всю историю человечества мы вакцинацией ликвидировали одну единственную инфекционную болезнь — натуральную оспу. А их, на самом деле, 1421 штука! Причем вирус натуральной оспы не мутирует со времен «морковкина заговенья».
Со всем остальным у нас фокус не вышел. Подходили мы фактически к ликвидации кори. Не получилось. Почти извели полиомиелит — опять голову кое-где поднимает. Сказать, что мы вот вакцинами победили инфекционные заболевания, нельзя, но без вакцин я уж не знаю, что было бы, честно говоря.
Вакцинация — это метод сдерживания инфекции, но чтобы вообще ликвидировать и прервать эпидемиологический процесс, нужно создать прослойку иммунную не менее 95%, лучше 97% населения. Вот этот фокус у нас в России никогда реально не получался. Только на закрытых административных территориях, но они не делают погоды.
— Если вакцина, как вы говорите, не защищает человека от риска заболеть, то очевидно, что человечеству срочно необходимо лекарство прямого действия против COVID-19. Сколько потребуется лет для его создания?
— С противовирусными препаратами проблема очень большая. Одно дело антибиотики против бактерий. У них собственный обмен веществ, по которому можно ударить, заблокировать. Это все решаемо. У вируса нет собственного обмена веществ. Он пользуется нашей клеткой. Очень легко, убив вирус, убить хозяина. Как нейтрализовать вирус, не устранив его хозяина — самого человека?
Реально у нас противовирусные препараты можно по пальцам пересчитать. Я не беру всякие «фуфломицины», которые якобы лекарства. Я говорю о средствах прямого действия. Против гриппа явно их два: осельтамивир и занамивир.
При этом у любого противовирусного препарата столько побочных эффектов, что иногда думаешь, а нужно ли это… Подобные препараты необходимо разрабатывать и применять, когда действительно речь идет о серьезной болезни. Против гепатита C, в конце концов, разработали средство. Он перестал быть «ласковым убийцей». Есть лекарства против некоторых видов герпесной инфекции. С ВИЧ разобрались. Он не лечится, но останавливается.
Коронавирус известен очень давно и не представлял никакой угрозы. До COVID-19 он вызывал насморк, температуру 37,2. Обычное ОРЗ. Поэтому никто не озадачивался разработкой противоковидных препаратов. Грипп известен с древних времен, а препараты против него появились совсем недавно. Я сильно удивлюсь, если за два года удастся создать противоковидный препарат, который был бы эффективен и более или менее безвреден.
Беседовал Петр Годлевский