Казахстан: возможно все

Неожиданно (впрочем, как и всегда в Центральной Азии) развернулись протесты в Казахстане. То, что начиналось эпизодическими митингами в беспокойном Западном Казахстане с экономическими требованиями отмотать назад резкое повышение цен на сжиженный газ, сейчас переходит — по классической модели, описанной еще Лениным, — в массовый протест в десятках регионов с уже политическими требованиями демонтажа назарбаевской модели правления. Появились и усиливаются требования отставки правительства и реального ухода от управления страной самого Назарбаева и приближенных к нему элитных групп.

Хворост под костер протеста собирался долго — повышение газовых цен оказалось хоть и существенным, но только предлогом. Сейчас выходит копившаяся годами протестная народная энергия, при том что никакой явной и серьезной координации между протестующими нет, да и не может быть по причине отсутствия серьезных оппозиционных групп.

Все это помножилось на новогодние праздники, когда у негодующих масс достаточно свободного времени и энергии, а обороняющиеся элитно-начальственные группы изрядно прорежены похмельем, отпусками и загранкомандировками, вкупе с элементарным остолбенением от происходящего.

Привычная постсоветская модель, когда один или несколько протестующих регионов оказываются блокированными мобилизованными со всей страны силовиками, пыталась реализовываться и сейчас, но в данный момент оказывается контрпродуктивной именно из-за всеобщей географии протеста: оголив часть городов, власти только помогают протестующим в них. Пустые улицы и отсутствие переброшенных в центр и на запад силовиков демонстрируют там слабость власти и силу протестующих.

Экономическая и социальная политика Казахстана считалась чуть ли не образцовой среди центральноазиатских республик, да и по сравнению с Россией — открытость экономики, привлечение иностранных инвестиций, нежелание определенно вставать на чью-то сторону в геополитических противостояниях, уверенный рост экономики, по уровню ВВП на душу населения уже практически догнавшей российскую.

Однако были также проблемы, знакомые и нам, которые с течением времени только множились и усиливались, — это контроль экономических высот близкими к власти элитными группами, монополизм, рост цен, социально-экономическое расслоение населения, безнаказанность правящего сословия. Все это умножилось с помощью ковид-мультипликатора, который только обострил прошлые проблемы, — и в итоге выплеснулось на улицы.

В данный момент протесты подпитывают народное негодование и накопившаяся протестная энергия, они спонтанно вспыхивают в разных регионах, в разной среде, на территории всех трех казахских жузов и единой, руководящей ими силы не заметно.

Требования усиливаются параллельно с ощущением протестующими своей собственной силы, от экономического недовольства к пониманию того, что в текущей политической ситуации решить экономические проблемы невозможно, с соответствующими политическими призывами. В разных регионах начались столкновения с силовиками, причем протестующие вообще не проявляют известные по белорусским событиям робость и интеллигентность — возможно, злость усиливают национальный менталитет и суровая погода. Пока протест остается в целом казахским, русское и остальные национальные меньшинства в нем практически незаметны.

Дальнейшее развитие предугадать крайне сложно — власть пытается мобилизацией силовиков и военных, жесткими действиями, арестами и отключением интернета сбить протестную волну, сочетая силу и обещания экономических и социальных поблажек. Но накопленная усталость вкупе с мощной динамикой привела к резкой эскалации как самого протеста, так и требований. Сейчас фактически противостоят друг другу силовой аппарат и коллективное бессознательное обозленного народа — пример соседней Киргизии демонстрирует, что в такой ситуации возможно все. Особенно потому, что властям банально не с кем договариваться — все политические и элитные группы, которые могли бы представлять и возглавлять протест, зачищены или вытеснены в эмиграцию. Знакомая картина?

Так что определяющими окажутся следующие пара дней: если протест удастся расколоть и сбить — как жесткими силовыми методами, так и обещаниями всяческих благ, — режим устоит, по крайней мере временно и до следующего подобного кризиса, который наступит неизбежно из-за невозможности перестройки самой правящей элитно-олигархической системы. Власти могут и скорее всего попытаются внести некие косметические правки, но сама суть модели управления останется прежней и физически не сможет измениться, продолжая генерировать проблемы на будущее.

В случае полного или частичного успеха протестующих, захвата администраций хотя бы в части регионов, спонтанного появления местных и республиканских лидеров, усиления координации между разными частями страны возможен переход на сторону протеста и части местных как элитных, так и силовых, и криминальных групп. В таком случае может реализоваться квази-киргизский вариант с демонтажем правящих семей и заменой их на некий конгломерат элит и лидеров протеста с мест, с передачей части власти парламенту, резким усилением популистской и националистической риторики, призывом к национализации энергетических компаний.

Все это в итоге с высокой вероятностью, как и в Киргизии, приведет к бесконечному круговороту и перераспределению постов и ресурсов между сменяющими друг друга под красивыми лозунгами элитариями, но по крайней мере компенсирует омертвение на три десятилетия политической жизни в стране и даст выход общественной энергии.

Кремль пока наблюдает, достаточно очевидно нервничает и, не умея поверить и признать возможность спонтанного народного протеста, привычно ищет западных шпионов, провокаторов и «агентов майдана». Россия зациклена на себе, и все происходящее в соседних странах у нас воспринимают только как действия условных пятых колонн, направленные на то, чтобы создать проблемы для правящих кремлевцев и их имперских устремлений. Эта проблема — россиецентричность и неспособность осознать, что мир не ограничивается нами одними и в соседних государствах есть собственные, вообще не связанные с Москвой или Вашингтоном политические повестки, — уже принесла родному Отечеству немало проблем. И принесет их еще больше просто потому, что неверное понимание событий предопределяет неверную же ответную реакцию на них.

Худшее, что может сейчас сделать Москва, — завести привычную пропагандистскую шарманку про провокации «националистически-фашистских западных наймитов» и предложить казахским властям силовую помощь. Это только, с одной стороны, обозлит протестующих, а с другой — приведет к той самой мобилизации «националистических сил», которые неизбежно увидят в подобном попытку российского имперского реванша.

Но по крайней мере можно достаточно определенно сказать, что никаких оснований видеть в происходящих протестах некую «кремлевскую руку» нет — наоборот, эскалация центральноазиатского кризиса в Казахстане, параллельно с грозящим весной рвануть и затронуть соседние страны Афганистаном, резко ломает все планы Москвы по концентрации сил на западном направлении, вынуждая ослаблять угрожающие коварному НАТО и Киеву группировки и обратить, наконец, внимание на южное, азиатское направление.

Единственное, что можно сделать — укрепить приграничные регионы новыми подразделениями пограничников и Росгвардии, но ни в коем случае не перебрасывать туда танки и наступательное вооружение, чтобы даже не провоцировать мысли у соседей о возможности повторения «украинского сценария» в Северном Казахстане. А разговоры об этом практически наверняка усилились у нас: упускать такой момент, особенно когда не дают откусить очередной кусок у Украины, было бы в стиле последних лет отечественной политики. Но это отдельный разговор и отдельный, роковой для обоих государств сценарий.

А пока стоит сфокусироваться на происходящем на заснеженных площадях соседней огромной степной республики. Кто-то будет наблюдать события со страхом, кто-то с надеждой…

Андрей Никулин