Дмитрий Губин. Правила социального Запада и русский мир

Любопытно разбираться во внутреннем западном устройстве. Оно напоминает морскую звезду с независимо действующими лучами. То есть напоминает конфедерацию, смысл которой не с/только унифицировать движение лучей, сколько допускать различные варианты мироустройства и, следовательно, разные реакции на одинаковые проблемы.

Например, англосаксонский мир, от Великобритании до Австралии и США, заточен на индивидуализм. Там всегда есть шанс взлететь до звезд (из недоучившихся студентов — в Биллы Гейтсы), но и провалиться. Богач может есть устрицы хоть каждый день. Нищий не будет о них и мечтать.

Континентальная Европа представляет другой вектор, социальный, где ты застрахован от нищеты, но ограничен в подъеме. Под «социальным государством» обычно имеют в виду страны Скандинавии. Но самая большая социальная страна — это, конечно, Германия. Где любой бедняк может встретить Рождество с устрицами (и даже с икрой).

Вот эти вовсе не на толстый кошелек рассчитанные устрицы, занявшие два блюда, были куплены под Рождество в дискаунтере Lidl. Который, хоть официально и считается дискаунтером, больше напоминает супермаркет «Перекресток» до аншлюса Крыма. Цену устриц точно не помню, но, кажется, я отдал за килограмм 7,99 евро. Под Рождество точно так же в немецких супермаркетах (и в некоторых дискаунтерах) появляется икра. Баночка с 15 граммами черной икры — что-то около 8,50 евро. Потом все это исчезнет до следующего Рождества, и богач будет ездить за устрицами и икрой в Karstadt, KDW или Dallmayr, а бедняк будет довольствоваться картофельным салатом и вурстом на пособие Harz IV.

Любопытно, что сеть русских супермаркетов MixMarkt, рассчитанная явно не на богачей (развесная гречка, сгущенка, ряженка), торгует икрой (а также устрицами, осьминогами и т. д.) в дежурном режиме вне праздничных сезонов. Что, к слову, косвенно подчеркивает, что наперекор всей логике русский мир будет принимать не внутренние правила социального Запада, а внешние формы англосаксонского мира. Икра — всегда, и была не была!

Дмитрий Губин, журналист, писатель