Свободных рук в провинции больше нет

В России острая нехватка рабочих рук. Эту проблему был вынужден признать и Владимир Путин в ходе его «большой» пресс-конференции, состоявшейся в четверг. В интерпретации президента это выглядело так: «…возникают и определенные сложности и трудности, связанные с рынком труда, — с количеством людей, работающих на той же стройке, кстати говоря». «Это серьезный вопрос», — подчеркнул Путин.

Между тем, в реальных цифрах в текущем году дефицит рабочей силы в стране достиг 2,2 млн человек. Таковы недавно опубликованные данные аналитической службы международной аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza.

О том, что в России вскоре будет ощущаться нехватка примерно миллиона рабочих рук ежегодно, эксперты начали говорить еще лет десять назад. Уже тогда прослеживались такие тенденции. И дело не только в высокой смертности в стране, причем среди людей именно работоспособного возраста. Подобное было еще до пандемии, а в 2021 году ситуация со смертностью достигла масштабов национальной катастрофы — избыточная летальность за год составит, вероятно, около 300 тыс. человек.

Дело еще и в старении населения, выходе на пенсию людей старших поколений, на смену которым никто не приходит, в деградации системы профессионального образования. Сегодня к этим проблемам добавилась еще одна — сокращение притока трудовых мигрантов.

Любопытную статистику по проблеме трудовых ресурсов приводят коллеги из Красноярского края — одного из наиболее промышленно развитых регионов страны, занимающего второе место после Москвы по уровню дефицита рабочей силы. Например, по данным местных журналистов, в крае требуется 103 фрезеровщика, а соответствующую вакансию ищет… один рабочий. Не хватает здесь токарей и уборщиков, и фельдшеров. Мало людей и с высшим образованием — пустуют вакансии учителей.

В Красноярске считают, что одна из причин кадрового голода — отток специалистов. Причем замечу, что в данном случае речь идет о бегстве не из деревень или умирающих дальневосточных приграничных поселков, а из миллионного, промышленно развитого города — центра огромного богатого природными ресурсами края.

По этому поводу местные предприниматели сетуют, что «утечка мозгов», когда толковая молодежь уезжает из страны, накладывается на отказ от привлечения низкоквалифицированных мигрантов, что создает ситуацию тупика, когда работать попросту некому.

В целом с такой оценкой согласиться можно, но проблема даже еще глубже. В 12-миллионной Москве, где сосредоточена значительная часть строительного комплекса страны, нехватка рабочих рук приобрела хронический характер. До пандемии примерно половина строительных рабочих в столице были выходцами из республик Средней Азии. Если раньше в общей сложности в строительном комплексе Москвы работало 120 тысяч трудящихся-мигрантов, то сегодня их осталось всего 40 тысяч.

Отсюда и нынешний рост зарплат в строительном секторе, о котором так озабочено говорят и работодатели, и российские власти. А что они хотели? Это азы экономики! Если возникает дефицит того или иного товара, растет его рыночная стоимость. Резкое сокращение предложения рабочей силы привело к увеличению ее цены.

Чиновники некоторое время назад заявили: ну и не надо, обойдемся без мигрантов. Пообещали повысить зарплаты. Дело хорошее. Но москвичи на стройку и за 100 тысяч рублей в месяц не идут. Москвич хочет работать по Трудовому кодексу, 8 часов в день, 40 часов в неделю, с двумя выходными, оплаченным отпуском и больничными, если что. И никаких переработок под открытым небом. Никаких смен по 12-14 часов в день с одним выходным в неделю.

Однако восьмичасовой рабочий день с двумя выходными в неделю — это «экстремальные» запросы с точки зрения хозяев и топ-менеджеров отечественного строительного бизнеса. Они уже давно разучились так работать. Да, собственно, большинство из них не работали так никогда. За последние 30 лет других вариантов повышения производительности труда, кроме как, удлинения рабочего дня и недели, они и не знали.

Разговоры о привлечении в Москву или Петербург рабочих из российских регионов ведутся в духе патриотического фэнтези уже лет десять, а то и двадцать. Однако данные об оттоке рабочих кадров из Красноярска, приведенные выше, говорят сами за себя. Большинство из тех, кто покидает этот и многие другие сибирские и дальневосточные регионы (что само по себе огромная проблема и для этих территорий, и для страны в целом) едут ведь на самом деле не за границу, а в ту же Москву, Санкт-Петербург или Краснодарский край. И уже не первый год едут. И что? В Москве продолжает сохраняться огромный дефицит рабочей силы.

Из этого следует очень простая вещь, давным-давно известная всем серьезным российским демографам — свободных трудовых ресурсов в российской провинции нет.

Строго говоря, нынешняя постковидная проблема нехватки рабочей силы характерна не только для России, но и для многих других стран — в США, государствах Евросоюза тоже недостает рабочих рук. Там по возможности переходят к тому, о чем много дискутировали еще до пандемии — ко все большей роботизации производственных процессов. В России об этом тоже говорят. Однако, как известно, легко сказать, да трудно сделать.

При этом отказ от дешевого труда мигрантов, например, в строительной отрасли грозит взлетом цен на недвижимость. Недаром первый зампред комитета Госдумы по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству, член фракции ЛДПР Владимир Кошелев, проведя опрос среди застройщиков, который показал, что в случае отказа от трудовых мигрантов себестоимость жилья в стране может подскочить до 40%, пришел к выводу, что сегодня Россия не готова к резкому изменению кадрового состава на стройках.

И это при том, что буквально за месяц до этого ЛДПР, в лице ее председателя Владимира Жириновского, выступала за то, чтобы отправить трудовых мигрантов восвояси. «Давайте эту зарплату отдадим русским из соседних городов, закроем вакансии и снова отправим трудовых мигрантов домой», — предлагал лидер либеральных демократов. Чтобы осуществить эту блестящую идею, по его мысли, всего-то надо было повесить объявления во всех русских городах: «Укажите адрес, где требуются на работу люди, и зарплаты 50—70 тысяч. За три дня все вакансии будут закрыты». Но что-то, как видим, не сработало. Вероятно, не хватило расклейщиков объявлений…

Александр Желенин