Константин Сонин. Солженицынские мотивы

Интересно, как за одну неделю в двух важных выступлениях прозвучали, и глубоко, и на поверхности, солженицынские мотивы.

Сначала президент Путин говорил в фильме о крахе «исторической России» в начале 1990-х, при распаде СССР, повторяя буквально концепцию Солженицына из «Как нам обустроить Россию», опубликованной многомиллионным тиражом в советской печати в 1990-м году. И путинский взгляд на мир близок к солженицынскому не только в части «границ России» — большая часть «Как нам обустроить Россию» посвящена предлагаемому устройству политической системы и, если продраться через многословие, эта система во многом сходной именно с той, которая строится в эпоху Путина. Как будто детали другие, но вот эта смесь безгласного «представительства», в том числе и сословного, с «властью», которая отделена от неготового к демократии народа, попадает очень точно. (У Путина, конечно, есть и фундаментальные расхождения с Солженицыным — в том числе и по вопросу «границ России». У Солженицына «власовцы» — это, как минимум, «тоже Россия», а в современном каноне они, безусловно, нет. Но это отдельный разговор.)

А вчера Дарья Навальная, получая за отца, лидера российской политической оппозиции, сидящего в тюрьме, важную европейскую премию, выступая перед Европарламентом, звучала прямо по-солженицынски. Во-первых, по тону — Солженицын, как известно, не поддавался «обаянию власти» — будучи никем, отказывался вести мелкие переговоры с всесильными членами советского политбюро, а приехав выступать с почетной лекцией в Гарвард, выдал совсем, совсем не ту речь, которую хотели бы от него услышать. Почитайте, к слову — даже странно, что нынешние противники cancel culture не расхватывают речь на цитаты, она явно им годится. Вот и Дарья Навальная сказала депутатам Европарламента совсем не то, что они хотели бы услышать.

Другое общее двух речей — это попытка объяснять, насколько бесплоден «прагматический подход». Солженицын в Гарвардской речи критикует Джорджа Кеннана явно, а «прагматический подход», другими словами, во всей речи. «Слабость Запада», с которой он начинает — это как раз вот эта слабость. Он бы слово «прагматизм» использовал, если бы оно было в его словаре. Впрочем, Солженицын ко времени Гарвардской речи заботился о вечности, а Дарья Навальная в 2021 — о том, чтобы спасти жизнь отца, так что ее смелость, может, и более вынужденная, но, действительно, большая.

Возвращаясь к Солженицыну. Свое знаменитое эссе про ежа и лисицу Исайя Берлин написал не про него, а про другого великого русского писателя, Льва Толстого, но мог бы и про него. У А.И. был какой-то дар выглядеть однонаправленным ежом по любому вопросу, а на самом деле занимать позиции куда более нюансированные и многогранные.

Константин Сонин, экономист