Сначала выйдем из доллара, потом из евро, а куда — в юани?

Обвал российского фондового рынка, начавшийся в понедельник, стал достаточно большой неожиданностью для многих экспертов, поскольку существенных экономических причин для этого не наблюдалось. К вечеру вторника биржевые индексы, просевшие до мартовского минимума, несколько стабилизировались, однако теперь все с напряжением ждут среды, когда будут оглашены данные Индекса производственной активности США за декабрь и результаты розничных продаж в ноябре. Кроме того, в этот же день состоится заседание ФРС США, на котором будут озвучены данные о текущей и предстоящей монетарной политике Соединенных Штатов.

Анализируя причины произошедшего падения российского фондового рынка, эксперты указывают на «геополитическую составляющую». О том, в чем она состоит и каковы возможные последствия внешнеэкономических угроз, нависших над российской экономикой, обозреватель «Росбалта» поговорил с директором Института стратегического анализа Игорем Николаевым.

— В чем, на ваш взгляд, причина такого резкого падения российского фондового рынка?

— Я думаю, что играют роль все-таки геополитические факторы. Казалось бы, между президентами США и России Джозефом Байденом и Владимиром Путиным состоялась давно ожидавшаяся встреча. Вроде как, хорошо поговорили. Но из комментариев пресс-секретаря Кремля Дмитрия Пескова стало ясно, что гипотетические версии того, что могло быть предметом их переговоров, а именно — возможное отключение России от международной системы банковских платежей SWIFT, новые санкции в отношении российского госдолга — действительно там обсуждались. А это значит, что эти санкции из разряда гипотетических переходят в категорию реальных. В том смысле, что они сейчас в повестке.

Так обычно это сегодня и делается. Так было, например, с санкциями в отношении нашего первичного госдолга. Сначала это казалось нереальным, но затем выясняется, что это уже реализуется на практике. То же самое можно сказать и в отношении первичного размещения наших облигаций на американским рынке.

— И все же то, что случилось, не совсем понятно. После переговоров Байдена и Путина прошло уже несколько дней, санкции России обещали в случае вторжения в Украину. Его (во всяком случае, пока) не произошло, но падение российского фондового рынка из-за угрозы введения таких санкций налицо. В чем дело?

— Дело в том, что эти озвученные ранее санкции стали реальными. Не в смысле, что они уже применяются, а в том смысле, что они уже «в портфеле». Просто после появления российских комментариев этих переговоров стало понятно, что на встрече в верхах их введение обсуждалось, причем вполне определенно.

— Я понимаю, что комментарии по итогам переговоров Путина и Байдена с российской стороны были весьма двусмысленными. Эта неопределенность сыграла свою роль?

— То, что санкции уже в портфеле американского правительства означает, что даже если в конце нынешнего или в начале нового года «украинского фактора» не будет, геополитическая напряженность все равно остается высокой. А стало быть, санкции могут ввести и не из-за этих возможных событий, а из-за каких-то других.

— Российские официальные представители утверждают сейчас, что от введения этого нового санкционного пакета американцы сами и пострадают…

— Дело в том, что для них этот этап уже пройден. Да, американцы понимают, что подобные санкции для них — тоже минус, что их инвесторы также понесут потери. Тем не менее, они готовы их применить.

— Насколько я понимаю, для американской экономики в целом эти потери будут не такими большими?

— Да, для них они будут не очень заметны, тем более что американская экономика сейчас демонстрирует высокие темпы роста.

— Президент Американской торговой палаты в РФ Алексис Родзянко заявил, что возможно не только отключение России от SWIFT, но даже отказ от расчетов с ней в долларах. Если не ошибаюсь, последняя мера не применялась даже против Ирана и Северной Кореи…

— Что касается отключения РФ от SWIFT, то да, кроме Ирана и Северной Кореи больше никто в мире таких санкций не удостаивался. По второму вопросу, по-моему, речь шла о запрете конвертации рубля. Это прозвучало впервые. Такой шаг, конечно, может стать неприятным. Хотя жизнь на этом не остановится и рубли могут конвертировать в какие-то другие валюты, которые затем будут переводить в доллары. Такое возможно, но обходиться это будет дороже и с издержками. В общем, санкционному противостоянию конца пока не видно.

— Вы упомянули о возможности перехода России в международных расчетах на какие-то другие валюты. Об этом у нас говорилось довольно много, причем одной из таких валют называли евро. Действительно значительную часть экспортной выручки Москва сегодня получает от Европы в ее единой валюте. Однако мы видим, что европейцы по отношению к РФ сегодня, в отличие от 2014–2015 годов, настроены едва ли не радикальней, чем США. Могут ли они предпринять нечто подобное американским мерам?

— Да, об этом тоже надо думать. Курс на дедолларизацию в России был принят где-то полгода назад, но естественным образом встает вопрос о евро. Что будет, если подобные проблемы завтра возникнут у нас и с европейской валютой? Из евро тоже так же лихо будем выходить? Куда? В юани? Интересная у нас будет структура международных резервов, если они толком не конвертируемы… О какой конвертации юаня можно говорить, если с ним происходит только то, что решит ЦК КПК?

— Если Россию действительно отключат от SWIFT, как это отразится на российской экономике?

— Жизнь, повторюсь, не остановится, но издержки такого шага для нашей страны будут колоссальными. Бюджет нашей страны в очень значительной степени зависит от внешней торговли. Эта мера отразится и на курсе рубля. Проблема еще и в том, что в этом случае Россия, как контрагент международной торговли, просто становится токсичной, невыгодной для других стран. Как с нами, например, рассчитываться за энергоресурсы, если нас отключат от SWIFT? Одна головная боль…

Беседовал Александр Желенин