Иван Бабицкий. СССР был воплощением победы

Часто вижу соображения в том духе, что «левые» и «правые» — устаревшие понятия, плохо описывающие современные политические идеологии.

На самом деле, конечно, это во многом скорее политическая психология. И видна она нередко именно по психологической реакции.

Левые, скажем, преувеличенно возбуждаются от любого расизма или того, в чем его при некотором приложении фантазии можно усмотреть — даже от самого безобидного. И если их спросить: «да что вы волнуетесь, ну, расизм (или „расизм“), но никто ведь никого не ударил и даже не хотел ударить?», они ответят «а мы знаем, чем это заканчивается». У правых точно то же самое с любыми уравнительными идеями, коллективизмом и прочими атрибутами СССР. Им бесполезно говорить, что в обсуждаемом случае речь о безобидных вещах — скажут, ага, сегодня безобидные, а завтра лагеря, расстрелы, культурная революция и прочая Северная Корея.

При этом интересно, как это работает наоборот — в форме притяжения. Вот на первый взгляд: у нас сейчас немногочисленная левая интеллигенция (в фейсбучном американском варианте, а не которая за советскую власть) часто попадает в эту орбиту под влиянием простого западничества — по логике «на Западе все всегда правильно, Запад — это США, а в США сейчас носят вот это». А у западной интеллигенции 20-х — 60-х никакого изначального русофильства не было, казалось бы, она полюбила сталинский СССР не из восхищения Россией, а идейно.

Однако на выходе получилось похоже: из любви к идее быстро выросло уже советофильство, почти аналогичное нашему западничеству. То есть достаточно быстро развилось чувство «в СССР все всегда правильно». Поэтому когда советская власть фактически сама признала банкротство сталинизма, это вызвало в кругах западных интеллектуалов сильный надлом, а когда СССР развалился — еще более сильный. Простая логичная реакция «мы всегда все говорили правильно, а в России политиканы предали наш общий идеал» массово не наблюдалась — быть носителями моральной правоты сами по себе, без СССР, европейские интеллигенты не хотели. Им важно было ощущать, что их идеи — это прогресс, т. е. нечто, что уже побеждает и завтра по законам истории победит во всем мире, хотя застрявшие ментально в эпохе Китченера и корсетов старики этого еще не поняли.

Психологическая опасность левого настроя, таким образом — в том, что он завязан на идею благого всепобеждающего прогресса. А если он вдруг не побеждает, то он уже не прогресс. СССР был воплощением той самой победы, в этом была его сверхценность. И поэтому российские левые борцы с расизмом и колониализмом надломятся, когда в США нынешняя мода будет открыто признана примерно тем, чем она и является (что может произойти относительно быстро, если вспомнить историческую американскую тенденцию метаться из крайности в крайность). А вот левые, ностальгирующие по СССР — не надломятся ни от чего, это гораздо более сектантский тип.

Иван Бабицкий, историк