У корней Чуковского: как мастерские для людей с ментальными особенностями разрушают стереотипы

Сначала в Красногвардейском районе Петербурга появились два дома сопровождаемого проживания для людей с ментальными нарушениями — проект Санкт-Петербургской ассоциации общественных объединений родителей детей-инвалидов «ГАООРДИ». Но людям ведь нужно куда-то ходить: это нормально — иметь какие-то дела вне дома. Так в шаговой доступности, на первом этаже обычного жилого дома появился центр дневного пребывания — уже тогда организаторы пространства хотели сделать там мастерские, но не хватало площади.

И тут на помощь пришел город — администрация Санкт-Петербурга предоставила ГАООРДИ соседнее помещение общей площадью свыше 200 квадратных метров. 23 апреля 2021 года трудовые мастерские «У корней Чуковского» открылись в их нынешнем виде. Расположены они в самом начале улицы Корнея Чуковского, так сказать, у самых корней — отсюда и название.

Из 38 жителей домов сопровождаемого проживания 37 трудятся в мастерских. Обычно одновременно здесь присутствует 15-16 человек. Работают мастерские в три смены, каждая смена — полтора часа. Кто-то ходит только на одну смену, кто-то — на две, кто-то — на все три. Для взрослых людей с инвалидностью, привыкших к изоляции от общества, регулярные занятия в мастерских — прежде всего способ социализации и самоорганизации. У каждого здесь есть дело, и это дело меняет его жизнь. Некоторые из работников официально трудоустроены и получают зарплату. Для остальных этот проект — вариант занятости. О том, как функционируют «У корней Чуковского», рассказывает руководитель мастерских Евгений Мирмович.

— Сколько человек официально трудоустроено в мастерских?

— Из жильцов домов в мастерских трудоустроено семь человек. Но еще несколько трудоустроено в самих домах. Например, есть должность помощника социального работника. Во втором доме проживает девушка — лежачая. За ней ухаживает другая девушка — она и числится помощником соцработника.

Подобная ситуация есть и в первом доме. Кроме того, у нас трудоустроены десять надомников. Это тоже люди с инвалидностью разных групп. Мы возим им материалы и забираем у них продукцию.

Ребята здесь работают по трем программам — «Квотирование рабочих мест для инвалидов», «Создание и модернизация рабочих мест для инвалидов» и «Организация социальной занятости инвалидов». У тех, кто именно трудоустроен, зарплаты разные: самая маленькая — около 5 тыс. рублей, самая большая — 30 тыс. рублей. Должности в мастерских у людей с ментальными нарушениями — подсобные рабочие, уборщики производственных помещений, помощник администратора, одна швея-вышивальщица.

У подсобных рабочих род деятельности меняется. Например, в данный момент один из них работает у нас на керамике, его задача — раскатывать глину и делать заготовки, из которых потом получаются керамические изделия. Но завтра он может пойти в сувенирный цех и собирать продукцию там.

— Кроме упомянутой Вами швеи, есть те, кто зарабатывает, производя продукцию в мастерских?

— Если бы наши ребята могли такими способами полноценно зарабатывать, не было бы необходимости для них в сопровождаемом проживании. Настоящей рентабельности, как мы ее обычно понимаем, здесь не получится. Но все, что изготавливается в мастерских, идет на продажу, а не так, что сам слепил из пластилина поделку и у себя в комнате на подоконник поставил. Пока деньги, которые таким образом зарабатываются, в лучшем случае покрывают расходы на материал.

Но для людей, работающих в мастерских, это возможность самореализации. Они видят, что изделия продаются, мы обсуждаем с ними их специфику. Например: «Смотри, вот такое у нас не купят, давай будем делать вот это. Скоро Новый год, значит, изготавливать подсвечники». Они понимают, что это реальный процесс, реальная работа. Единственная натяжка — то, что мы не выходим на стопроцентную рентабельность, без дотаций нам не обойтись. Но для людей это настоящий труд. Они ходят сюда, как и большинство людей ходит на работу.

— Чем именно занимаются люди в мастерских?

— У нас есть такие постоянно действующие направления: керамика, плетение корзин, варка мыла, изготовление свечей, швейная мастерская, сувениры. Но мы постоянно пытаемся вводить что-то новое, от чего-то, наоборот, отказываемся, если видим, что это нерентабельно даже по нашим меркам. Например, мы отказались от валяния из шерсти, так как шерсть дорогая, а изделия, которые у нас получаются, не продать за хорошие деньги, по такой же причине мы отказались и от росписи по батику.

Активно внедряем сборку различных изделий. Одна компания привозит нам вот такие мелки — по несколько коробок каждого цвета, и нужно комплектовать наборы. На прошлой неделе мы за неполных три дня сделали 2000 таких наборов. Также собираем складные расчески и зубные щетки. Эта продукция в итоге входит в наборы, которые выдаются пассажирам поездов дальнего следования.

Надо сказать, что наши ребята очень расположены к такой работе, им она нравится. Вот если я сяду собирать эти мелки, то после сотой пачки уволюсь потому, что у меня будет нервный срыв. А они могут часами этим заниматься, у них удивительная усидчивость, их не раздражает монотонный труд.

— Как вы реализовываете продукцию мастерских?

— Вариант первый: когда жители района приходят к нам в выходные, они видят продукцию на стендах. На каждом предмете приклеена бумажка с рекомендованной суммой пожертвования. Это не фиксированная цена, если рекомендованная сумма пожертвования 200 рублей, можно кинуть 1000 — не вопрос, но если кинут 150, мы тоже отдадим вещь.

Вариант второй — предварительные заказы.

Например, перед Днем учителя приходит живущая в этом же доме женщина и говорит: «Я вхожу в родительский комитет в школе, где учится мой сын. Хотим подарить учителям что-то оригинальное». Смотрит, что у нас есть, ей нравится набор посуды — блюда и кружки, просит сделать таких десять штук. Мы делаем, она кладет деньги точно так же в ящик для пожертвований.

В швейной мастерской могут подшить занавески, укоротить брюки. На «швейку» столько заказов, что приходится записывать, и уже когда кто-то приходит с теми же шторами, мы говорим, что можем выполнить заказ только через две недели. А человеку удобнее — у нас дешевле и никуда ехать не надо.

Также мы заключили договор с одним из магазинов. Они заказывают у нас керамику и свечи партиями не меньше, чем по десять штук. Также мы сделали страничку в социальных сетях и планируем активно рассказывать о себе.

— Проявились ли у кого-то из жителей домов сопровождаемого проживания какие-то неожиданные способности с приходом в мастерские?

— Не так, чтобы сразу, но через какое-то время ежедневного труда и возможностью выбирать, чем именно заняться в мастерских, у ребят проявляются интересы и способности к определенным видам деятельности. До сих пор я чуть ли не раз в месяц сталкиваюсь с тем, что даже меня удивляет. Парень в лучшем случае мог нарисовать фломастером какие-то каракули. Когда я увидел, что он сидит за электрической швейной машинкой, то был просто в шоке. И вот он жмет ногой на педаль, держит ткань двумя руками, толкает ее вперед, и у него идет прямой шов. При этом он еще и бывает недоволен тем, как у него получается, то есть ожидает еще большего от себя. Одна девушка сейчас вяжет шарфы из крупной нитки — пусть без крючка или спиц, но вяжет. Полтора года назад даже ситуация, чтобы она просто посидела минут 45 на одном месте, казалась недостижимой.

На сегодняшний день ни одна группа инвалидности сама по себе не предполагает противопоказаний для трудовой деятельности. Вопрос том, какие операции человек способен выполнять. То есть речь о том, что человек даже с очень тяжелыми нарушениями может выполнять какую-то работу, если ему создать для этого условия. Даже лежачая девушка из второго дома сопровождаемого проживания периодически выбирается к нам в мастерскую, чтобы сортировать пуговицы, которые потом идут на сувенирную продукцию. Для подавляющего большинства людей с инвалидностью можно подобрать какую-то деятельность и, что важно, дать возможность зарабатывать. Причем способности бывают скрытые: сегодня человек не может, через месяц-два, через год сможет, и это будет что-то востребованное обществом.

— Может ли у кто-то из трудоустроенных в ваших мастерских потом выйти в открытый рынок труда?

— Сама идея сопровождаемого проживания подразумевает, что человек может жить самостоятельно при условии поддержки его в необходимых ситуациях. В одном из ближайших домов устраивается тренировочная квартира. Человек туда переселяется, его продолжают немножко опекать соцработники, психологи, но постепенно он приучается жить самостоятельно. То же самое и с выходом на открытый рынок. На сегодняшний момент есть два человека, которые в принципе скоро будут готовы к такому.

Мотивация у них есть. Один из них говорит: «У меня очень маленькая пенсия, мне недостаточно этих денег. Я очень хочу работать, но не знаю, как и куда устроиться». И мы эту проблему постараемся решить — вместе с психологами, мастерами, руководством нашей организации и компаниями-партнерами. Центр трудовой занятости ГАООРДИ ежегодно помогает огромному количеству людей с инвалидностью найти работу, в том числе и на открытом рынке труда — по программе поддерживаемого трудоустройства. Это значит, что человеку помогают не просто найти работу по востребованной специальности, но и адаптироваться на рабочем месте, его сопровождают и поддерживают специалисты ГАООРДИ.

— Одна из функций мастерских «У корней Чуковского» — взаимодействие с местным сообществом. Как у вас это происходит?

— В выходные дни предполагается доступ в мастерские всех желающих жителей микрорайона. Так было изначально, сейчас в связи с пандемией приходится мириться с ограничениями. Но перед самой пандемией мы успели очень эффективно поработать для местных жителей: каждые выходные здесь очередь стояла на вход, люди звонили по телефону и записывались, чтобы попасть на мастер-классы. Они приходили сюда целыми семьями, в том числе с детьми, что-то делали из наших материалов под руководством мастеров и сделанное уносили с собой в качестве памятных сувениров.

В этом районе очень много молодых семей с детьми, им особенно некуда пойти в выходные. Местные жители даже заглядывали в окна, интересовались, что здесь такое происходит. Для нас важно, что они не просто приходят к нам посмотреть, но они понимают, куда приходят — уходит страх оттого, что рядом с ними живут какие-то особенные люди с ментальными нарушениями.

— Как скоро местные жители узнали о том, что сюда можно прийти?

— Достаточно быстро. Мы делали посты в местных группах в соцсетях. Одно время мы даже распечатывали и развешивали объявления. До сих пор не проходит недели, чтобы кто-нибудь не зашел и не спросил, например: «О, у вас тут мастерские! А что вы делаете? А вот у меня внучка шести лет. С ней можно прийти?»

Если мы не закрыты на карантин, то по выходным ждем местных жителей. Некоторые жители домов сопровождаемого проживания даже сами проводят мастер-классы. Яша Волков, колясочник из первого дома, проводил мастер-класс по варке мыла — он уже «собаку съел» на этом деле и людям, которым такое в новинку, может рассказать.

И это принесло нам очень большую пользу. Когда дома сопровождаемого проживания только открылись, соседи настороженно относились к нашим ребятам, встречая их на улице, в магазинах — вплоть до рассуждений типа: «Я купил здесь квартиру, заплатил большие деньги и не хочу, чтоб рядом со мной здесь ходили вот такие…»

Но это все стиралось при помощи выходных дней в мастерских и уличных мероприятий. Теперь люди встречаются в магазине: «О, Вася, привет! Помнишь, мы с тобой вместе чашку лепили на мастер-классе?»

Сейчас отношение к нам жителей района очень позитивное. Кто-то с кем-то даже обменялся контактами. Нас даже терпели, когда здесь шел ремонт и, соответственно, было шумно. Прибегали сначала из ТСЖ с криками: «Что вы тут вытворяете?!», а потом: «А, это же вы! Ну ладно. Позовете нас потом».

Игорь Лунев

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.