Как известно, парламент Чечни внес на рассмотрение Госдумы законопроект, предусматривающий запрет на упоминание в СМИ национальности и вероисповедания правонарушителей. Вероятно, все помнят, что сделано это было после очередного окрика из Грозного. Тогда глава Чечни Рамзан Кадыров в споре с главредом RT Маргаритой Симоньян возмутился тем, что национальность, вероисповедание и место жительства правонарушителей указываются только в тех случаях, когда речь идет о выходцах с Кавказа.
Поскольку реакция российского общества, а также множества известных в РФ ньюсмейкеров на этот законопроект была мгновенно отрицательной, Кадыров в своем телеграм-канале написал: «Ладно, если считаете, что национальность преступника должна быть указана, я только „ЗА“! К примеру, за 9 месяцев этого года в России совершено более полутора миллиона преступлений, из них абсолютное большинство — не кавказцами. … Хотите абсолютнейшую свободу слова? ВПЕРЕД! С завтрашнего дня называйте всех — русский, башкир, казак, татарин, еврей, удмурт, бурят, якут… — ВСЕХ без исключения! Заодно узнаем, кто больше всех преступает закон».
Должен отметить, что это тот редкий случай, когда я полностью поддерживаю главу Чечни. С точки зрения и формального равенства всех перед законом, и фактов (об этом ниже), и национального мира в России, Кадыров прав. Все просто. Или называйте национальность всех подозреваемых в совершении преступления (а речь в СМИ, как правило, идет не о преступниках, а именно о подозреваемых), или не называйте ничьей.
Второй вариант, естественно, предпочтительней. Во-первых, он проще в исполнении, во-вторых, если объявлять национальность каждого правонарушителя или того, кто подозревается в совершении преступлений, то… Будет очень плохо. Потому что есть официальная статистика МВД. Если вы в ней всерьез покопаетесь, то обнаружите, что абсолютное большинство преступлений в России совершается представителями «государствообразующего народа». Естественно, не потому, что он как-то особенно криминален, а просто потому что русских в РФ все еще около 80% от общей численности населения страны. Соответственно, большинство преступлений в России совершается русскими. А во Франции — французами. В Германии — немцами, и так далее. Криминальная статистика везде примерно одна и та же.
Еще вы обнаружите в этой статистике, что в процентном отношении количество преступлений представителей того или иного этноса Российской Федерации примерно соответствует тому, который он составляет от общей численности населения страны.
Некоторый перекос в сторону увеличения имеется только по трудовым мигрантам из стран Центральной Азии, но он тоже объясняется не какой-то их особой криминальностью, а несколько иными причинами. Во-первых, большая часть дел в их отношении относится к административным правонарушениям. Главным образом это вопросы, связанные с просроченной регистрацией. Во-вторых, среднеазиатские мигранты — очень удобный объект для нечистых на руку полицейских для получения мелких взяток или «галочек» за «раскрытие» незначительных и не очень опасных правонарушений. Действительно, что может быть проще: остановить «лицо неславянской национальности», составить протокол и вуаля! План по «раскрытию» правонарушений на сегодня выполнен…
Но вернемся к «законопроекту Кадырова» (назовем его так). Как было отмечено, с формальной точки зрения (равенства всех перед законом, сохранения национального мира в РФ и так далее) в этом документе все очевидно, как божий день. Однако не раз приходилось говорить, что труднее всего доказывать именно очевидное. По собственному опыту знаю, что для ксенофобов ссылки на официальную статистику России и других стран не имеют никакого значения. Они в эту статистику просто не верят и даже не пытаются ее изучить. Наоборот, склонны отдельные неприятные инциденты, в которых фигурируют лица «неславянской национальности», возводить в абсолютную закономерность.
Между тем законодательная инициатива чеченских депутатов поставила Кремль в весьма непростое положение. С одной стороны, Северный Кавказ это, вероятно, самая надежная опора нынешней российской власти. Именно северокавказские юноши с удовольствием идут служить в российскую армию, а руководители национальных республик этого региона обеспечивают самую высокую явку на выборах и самый высокий в стране процент голосующих сами знаете за кого… Неслучайно пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков фактически ушел от конкретного ответа об отношении Кремля к упомянутому законопроекту.
Тут стоит напомнить, что серьезными политологами политическая система Российской Федерации характеризуется как «электоральная диктатура». Термин «диктатура» здесь подразумевает, что страной правит меньшинство. А прилагательное «электоральная» означает, что это меньшинство не может позволить себе игнорировать мнение большинства, от лица которого оно выступает. Большинство же россиян, как это хорошо видно по реакции на законопроект Кадырова, настроено, скажем так, не слишком политкорректно по отношению к кавказцам, да и не только к ним.
Таким образом, федеральный центр поставлен этой законодательной инициативой в весьма двусмысленное положение. С одной стороны, он не может проигнорировать в кои-то веки вполне аргументированное мнение своего ключевого наместника на Северном Кавказе. С другой, не способен пойти и против мнения своего электората. А ксенофобное большинство, многие годы формируемое провластными СМИ, в значительной мере и составляет электорат российской власти.
Однако у проблемы есть и еще одна сторона. Многолетний консервативный тренд Кремля на возрождение и культивирование «традиционных ценностей» приводит к тому, что мы все больше расходимся в ментальности с населением Северного Кавказа.
Дело в том, что попытки реанимировать консерватизм и традиционализм в русских регионах и национальных республиках приводят к совершенно разным результатам.
Во-первых, это объясняется тем, что традиции у нас разные. И даже не в силу разной этничности (например, нет какой-то особой разницы в менталитете москвичей и казанцев). Штука в том, что успешный откат к жизни «по законам предков» происходит обычно в странах и регионах с преобладающим аграрным населением. Так было в ходе «исламской революции» в Иране в 1979 году, так было и, вероятно, будет снова при талибах в Афганистане. То есть в странах с абсолютным преобладанием аграрного населения, среди которого эти самые традиции и живут. Например, в современном Афганистане всего лишь четверть горожан, а три четверти живут в высокогорных селах, где столетиями почти ничего не менялось. Именно среди этого населения наиболее низкий уровень образования, именно в этой среде удачней всего приживаются простые идеи о том, что надо лишь вернуться к тому, «как жили деды», и будет всем счастье.
Чечня и Дагестан в России — одни из немногих в стране регионов с преобладающим аграрным населением (хотя в Дагестане процесс урбанизации идет очень быстрыми темпами). Плюс к тому за последние 30 лет на них обрушилось не только то, что испытали на себе и другие россияне — снижение уровня жизни, падение качества образования и здравоохранения, — но и две страшных «чеченских войны», унесших жизни десятков тысяч людей. Дагестанцы в этой войне были на стороне Кремля, однако кавказскую солидарность ведь никто не отменял…
Чтобы найти хоть какую-то точку опоры, многие жители этих республик в свое время решили, что надо вернуться к «законам предков», и это решит все их проблемы. На этом фоне всяческая поддержка федерального центра идеям возвращения к традиционным ценностям, религии, в общем, ко всему, что и составляет понятие «консерватизм», вполне удачно легла на сознание людей, из-под ног которых в силу перечисленных бед в какой-то момент просто стала уходить земля. Все сразу показалось простым и понятным: надо просто слушаться старших, творить пять раз в день намаз и жить по обычаям гор.
Проблемой для Кремля, однако, является то, что в большей части России, среди ее русского населения (и не только среди него, но и в национальных республиках Поволжья, в карело-финских автономиях) этот тренд на консерватизм если и воспринимается, то очень поверхностно, а в столицах и крупных городах не в почете совсем.
Абсолютное большинство населения России (больше 75%) это горожане, причем уже во втором и третьем поколениях, то есть люди, имеющие совсем другие ценности и менталитет. Для этого большинства характерно четкое осознание индивидуальных прав каждой личности. Вне зависимости от пола и возраста. Мнение большинства или каких-то местных авторитетов имеет значение, но постольку, поскольку оно не входит в противоречие с правами индивидуума. На Северном Кавказе все почти с точностью до наоборот…
Все попытки нынешней российской власти вернуть великорусское большинство ко временам «до 1917 года», по сути, наталкивались на глухое сопротивление общества и не привели к каким-то существенным результатам. Достаточно вспомнить, например, какое количество раз за последние 20 лет в России проводились подталкивающие «соцопросы» об отношении ее граждан к восстановлению монархии. И каждый раз, несмотря на культивирование в СМИ елейного отношения к бывшей правящей династии, эти опросы показывали отрицательное отношение россиян к идее восстановления царской власти.
Однако на Северном Кавказе в силу того, что большинство его населения это сельские жители, тренд на консерватизм оказался гораздо более успешным. Вместе с ухудшением качества образования (что, конечно, общероссийская проблема) этот тренд продолжает делать свое дело. Сегодня большинство россиян по факту все более модернизируются, тогда как жители северокавказского региона идут в направлении возрождения местных консервативных ценностей.
После очередной драки в Центральной России с участием северокавказской молодежи Рамзан Кадыров заявил, что в чеченских школах начнут преподавать традиционные ценности. Правда, тут возникает множество вопросов.
Например, будут ли преподаватели объяснять чеченским детям, что, помимо хороших традиций, в истории любого народа бывали и те, которые любой нормальный современный человек справедливо считает дикими и сегодня недопустимыми? Скажем, одной из чеченских традиций считается кровная месть. Что будут говорить о ней учителя? Что она прекрасна и надо ее всячески возрождать? Или, наоборот, объяснят, что это пережиток прошлого, который в свое время имел место у многих народов? На Руси, например, кровная месть была запрещена еще в XI веке Ярославом Мудрым в его первом своде законов, называвшемся «Русская правда».
А как на таких уроках будут трактоваться «убийства чести»? Как еще одна славная традиция или как то, от чего надо избавляться? На это мне могут возразить, что русские мужчины тоже нередко жестоко обходятся с женщинами. И это, конечно, так. Разница лишь в том, что абсолютное большинство россиян считают такое поведение неприемлемым, а таких мужчин оценивают как отморозков, которые должны сидеть в тюрьме; тогда как в республиках Северного Кавказа «убийства чести» едва ли не предмет удали, национальной гордости и неповторимых традиций…
Конечно, опять-таки можно не согласиться со сказанным и заявить, что в республиках Северного Кавказа есть и прекрасные традиции — гостеприимство, уважение старших. Это, конечно, замечательно, но опять вопрос. А что, уважать детей, девушек, незамужних женщин необязательно? А как с традицией, запрещающей девушкам и женщинам самим распоряжаться своей личной жизнью? Эту традицию тоже надо пестовать и лелеять или следует отказаться от нее как от одного из архаичных пережитков прошлого?
И, наконец, еще пара небольших вопросов. На этот раз обитателям российского Олимпа. Россия живет по общим федеральным законам или по местным обычаям? И если по тому и по другому (что в российском праве вроде как не предусмотрено, но допустим), то когда они входят в противоречие, что действует — первое или второе?
Впрочем, российская власть может не отвечать, благо последние два вопроса — риторические. Очевидно, что в незыблемом правиле — однозначном действии на территории Российской Федерации исключительно ее федеральных законов — для некоторых республик Северного Кавказа в ряде случаев по умолчанию отдается приоритет местному праву. Как прописанному в виде местных законов, так и «традиционному» (в Чечне, например, называемому адатами).
О том, почему Кремль идет на такие немыслимые в других регионах России правовые уступки, сказано выше.
При этом, по факту поощряя возврат к наиболее консервативным и даже реакционным ценностям, к фактическому доминированию местного и «обычного» права над общефедеральным, Кремль на самом деле не поощряет развитие национальной культуры и даже ущемляет ее все сильнее. Достаточно вспомнить принятый не так давно закон, согласно которому представители нетитульных народов России в национальных республиках получили право не изучать языки титульных этносов этих регионов. По сути это ведет к сокращению финансирования преподавания национальных языков в школах, а значит — и к увяданию традиционной культуры нацменьшинств.
Вся эта политика в совокупности ведет к тому, что северокавказские народы с одной стороны и большинство россиян с другой, по сути, идут в разных направлениях. При таком положении дел это означает, что недопонимание между ними будет усиливаться, местами перерастая во враждебность, а последняя в перспективе может превратиться в пропасть…
И это совсем не то, что можно заболтать в Думе или спустить на тормозах в надежде, что проблема рассосется сама собой. Не рассосется.
Александр Желенин