Российская экономика на грани паники: четыре причины

Это еще далеко не катастрофа, а только страх перед ней. Рядовой человек вообще может сказать, что нынешние всплески биржевой паники его не касаются, а падение рубля до 75-ти за доллар и 85-ти за евро злит не так уж сильно. И будет пока прав. Но если случится настоящий обвал, плохо станет всем. А до него — рукой подать.

От недели к неделе нервозность участников экономической деятельности в России нарастает. Их пугают как минимум четыре вещи.

1. Государственное равнодушие к краху «Роснано».

Лишь через несколько панических дней и остановок торгов роснановскими облигациями Минфин оповестил, что «ни один из рассматриваемых вариантов повышения эффективности деятельности компании не предусматривает невыполнения долговых обязательств, обеспеченных государственными гарантиями». Предположительно это означает, что лопнувшему АО «Роснано» выделят казенные деньги для расчета хотя бы по той части долгов, которая «обеспечена государственными гарантиями».

То, что над этим так долго размышляли и даже сейчас не обещают с полной ясностью, выглядит крайне необычно. Качество работы «Роснано», как и прочих госкомпаний, сомнительно по определению. Но до сих пор считалось очевидным, что режим ни за что не допустит дефолта многочисленных корпораций, которые ему принадлежат или им контролируются.

Такие подконтрольные властям гиганты, как «Роснефть» или «Газпром», постоянно просят и получают различные льготы и привилегии. Что же до так называемых институтов развития (ИР), к разряду которых относится «Роснано», то долги этого АО (около 70 млрд руб.) составляют не больше 3% суммарных (рублевых и валютных) совокупных долгов ИР. Спасти его легко.

Внезапные колебания властей на этот счет объясняли то ли новообретенным принципиальным отказом держать на плаву государственные и приравненные к ним компании (а если так, то впереди бегство тех, кто в них вкладывался, и общий обвал рынка), то ли желанием покарать персонально Анатолия Чубайса, недавнего начальника «Роснано».

Так или иначе, туман над этим ИР вроде бы начал рассеиваться. В отличие от прочих неясностей, которые посерьезнее.

2. Новая фаза мировых нефтегазовых войн.

Впервые в истории Москва зашла в борьбе с Западом так далеко, что поставки туда топлива идут со сбоями. Не удается даже снять навар с нынешней газовой дороговизны в Европе. Но без нефте- и газодолларов наша экономика жить не умеет. Надежным альтернативным приобретателем российского топлива считается Китай, в который оно идет по гораздо более низким ценам, чем в Европу. Однако сейчас выясняется, что даже у этой сомнительной стратегии есть свои ограничения.

Невиданный союз США, КНР, Индии, Японии, Британии и Кореи приступает к ежедневным продажам одного–двух миллионов баррелей нефти из своих стратегических резервов. Америка берет на себя почти половину бремени (суммарно 50 млн барр.), Китай — четверть, а остальное делится между прочими державами. Это ответ на отказ блока ОПЕК+Россия увеличить скорость наращивания нефтедобычи.

Нефть в ожидании этого решения подешевела за последние недели долларов на пять, до $79–80 за баррель. Правда, дальнейшее непредсказуемо. Один из предполагаемых ответов ОПЕК+Россия — заморозка экспорта на нынешнем уровне, явно более низком, чем спрос.

Однако альянс Путина с саудитами возможен только в мирное время. Саудовская Аравия слишком зависима от США. Если будет очевидно, что Москва борется с западными покупателями нефти и газа не в ценовой плоскости, а в геополитической и тем более военной, ее оставят наедине со всеми предполагаемыми бойкотами, логистическими сбоями и энергосанкциями.

3. Хозяйственное эхо чужого «мигрантского» конфликта.

Лукашенко, возможно, и не согласовывал с Путиным мобилизацию мигрантов (в основном — иракских курдов), переброску их на белорусско-польскую и белорусско-литовскую границы и превращение там в заложников. Но всерьез давить на соседнего правителя Кремль побаивается, и экономика РФ тоже стала заложником «мигрантских» манипуляций Минска.

Заметная часть российского импорта и экспорта идет через Белоруссию. Очереди из фур на пропускных пунктах, лукашенковские угрозы перекрыть трубопровод, по которому российский газ поставляется в ЕС, рассуждения польских должностных лиц о возможности полной блокировки границы — это далеко еще не тотальный кризис российско-европейских торговых отношений. Но напоминание о том, насколько он стал близок.

4. Реальность российско-украинской войны.

Само ощущение ее возможности приводит в оцепенение даже тех, кто думает не о гибели людей, а лишь о собственных удобствах, прибылях и убытках. Никакого business as usual в этом случае не будет. Военное вмешательство американцев и европейцев, о котором сейчас столько говорят, конечно, исключено, но торгово-хозяйственный бойкот почти неизбежен. Его размах будет зависеть только от масштаба боевых действий.

Насколько такие действия вероятны? Оптимисты считают, что не очень, что настоящие спецоперации готовятся втайне и что демонстративное обсуждение перспектив такой войны на всех наших официальных уровнях — признак желания попугать Запад перед скорыми переговорами Байдена с Путиным.

Возможно и так. Но никто не обещал, что все всегда будет происходить по одному шаблону. К тому же и рассуждения наших государственных спикеров о том, что российские военные приготовления выдуманы американскими подстрекателями, звучат, если вникнуть, двусмысленно.

А иногда и вовсе однозначно. Как, например, заявление Службы внешней разведки. Функционал этого учреждения вроде бы подразумевает конфиденциальность и непубличность. Но СВР творчески переосмыслила свои задачи и постоянно выступает с размышлениями на геополитические темы.

Причем на этот раз настолько радикально, что госагентство РИА Новости рискнуло воспроизвести лишь пассаж, выдержанный в обычной стилистике лавровского МИДа: «Госдепартамент США по дипломатическим каналам доводит до своих союзников абсолютно ложную информацию о концентрации на территории нашей страны сил для военного вторжения… Удивляет то, с какой скоростью ранее вполне респектабельное внешнеполитическое ведомство превращается в рупор лживой пропаганды».

И умолчало о финальном абзаце заявления СВР: «Провокационная политика США и Евросоюза… сознательно укрепляет у Киева чувство вседозволенности… Похожую ситуацию мы наблюдали в Грузии в преддверии событий 2008 года. Тогда М. Саакашвили „сорвался с цепи“ и пытался уничтожить российских миротворцев и гражданское население Южной Осетии. Ему это дорого обошлось».

Что может быть конкретнее таких предвидений?

Решения у нас принимаются очень небольшим коллективом людей, непредсказуемость которых является предметом их гордости, а представления о действительности принципиально отличаются от общепринятых. Удивительно ли, что экономика России живет сейчас на грани паники и в постоянном ожидании бед — не тех, так других. И если дело ограничится только очередными неурядицами среднего калибра, то это станет приятным сюрпризом.

Сергей Шелин