Павел Пряников. Из избы в человейник

Еще одна важная историческая характеристика России, которую можно выразить одним словом — ТЕСНОТА.

Идет еще от крестьянской избы, которая была чаще всего 24 кв. м (реже — 36 кв. м, сруб 6×4 или 6×6 метров). Это на средний состав той семьи в 6 человек. Т.е. по 4 кв. м на человека. Зимой в эту хижину на подселение к людям часто затаскивали теленка, ягнят, кур.

Потом эти 4 кв. м на человека еще столетие будут сопровождать россиянина: в рабочем бараке, в общежитии, в коммуналке. Лагерь, детдом или казарма это вообще 2 кв. м.

Часто у некоторых видел объяснение крестьянской тесноте — «легче обогревать зимой».

Но у поморов мы видим огромные срубы, часто в 2 этажа, под 80-100 кв. м на семью (и добротные хозпостройки, из которых не надо к людям затаскивать молодняк скота). Переселенцы в Сибирь начинают строить большие срубы. И это при том, что в обоих случаях зимы там были похолоднее, чем в великоросском Хинтерланде.

Так что дело не в обогреве, а в чудовищной вековой бедности. У поморов и сибиряков помещики не отнимали прибавочного труда, они не были в рабстве у плантаторов, было много земли и приличная подкормка лесом и реками — и вот результат.

Только в хрущевское время начался БЫТ. Начала появляться потребительская экономика, и в т. ч. собственные квартиры. 40-метровая хрущоба сейчас кажется ужасом, а тогда на троих, даже четверых — это счастье, по 10-13 кв. м на человека после вечных «4 кв. м». Да еще и коммунальные удобства.

Но процесс этот сильно затормозился в последние годы, с нацеленностью начальства на сгон людей в человейники. Причем средняя площадь новых квартир в последние годы стала уменьшаться. В общей массе начали преобладать 1-комнатные и студии.

И это при запросе 68-84% россиян на собственные частные дома (цифра по ряду социсследований). И по ИЖС видно, сколько россиянин считает приемлемым площадь своего жилья — 118 кв. м в среднем один дом. Т.е. по 30-40 кв. м на человека (3 или 4 человека в семье) против нынешних 15-16 кв. м на человека, преимущественно в человейнике.

Павел Пряников, журналист