Фото в стрингах загнали РПЦ в ловушку?

Несколько инцидентов с фото- и видосъемкой полуголых молодых тел на фоне православных святынь, а также возбужденные в последующем по этим фактам уголовные дела взбудоражили общество. И речь не об оправдании бесстыдного дурновкусия и неуместного хайпа.

Прежде всего возбужденные дела сравнивают с историей с Pussy Riot 2012 года. Тогда «плясуньи в Храме Христа Спасителя» Надежда Толоконникова и Мария Алехина попали в тюрьму, а затем в колонию. И даже снискали славу политзаключенных — поскольку выходка в ХСС носила не столько скандально эротический, сколько именно политический характер. В наши дни же имели место несколько эпизодов «числом поболе, а ценою подешевле». За решетку, правда, кое-кто тоже уже попал: по 10 месяцев колонии получили таджикский блогер-пранкер Руслан Бобиев и его подруга Анастасия Чистова за имитацию орального секса на Красной площади на фоне Храма Василия Блаженного в полицейской форме, под административный арест отправили Instagram-модель Ксению Дамову, продолжается разбирательство в рамках уголовных дел в отношении Ирины Волковой из Санкт-Петербурга, разместившей провокационные фото на фоне Исаакиевского собора, и Лолиты Богдановой (Лола Банни) сверкнувшей голой грудью на фоне Василия Блаженного.

Отличие нынешнего момента от событий девятилетней давности многим видится еще и в том, что реакция церковных властей выглядит несколько «помягче». От общественности не укрылся более «примирительный» тон официальных представителей Московской патриархии — председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимира Легойды и его заместителя Вахтанга Кипшидзе.

Так, Кипшидзе поддержал полицейскую проверку действий блогерши по прозвищу Лола Банни. Однако тут же заметил, что «задача статьи 148 УК РФ (об оскорблении чувств верующих) не в том, чтобы как можно больше людей получили обвинительные сроки, а чтобы как можно меньше людей пыталось сеять рознь в нашем обществе по религиозным признакам». Кипшидзе выразил надежду на «деятельное раскаяние» блогерши.

То же было высказано и по поводу дела Волковой. «Когда об этой статье дискутировали, я говорил, что нам бы очень хотелось, чтобы по этой статье не было приговоров, — заметил Владимир Легойда. — Потому что приговоры означают: люди не понимают, как они могут ранить других. Они просто не понимают, что делают. Это такой подростковый эпатаж, попытка поймать хайп, „а вот вам всем“. Надеюсь, что ребята смогут это осознать, понять, что они задели то, что очень многим людям дорого, что этим людям больно. Что смогут извиниться, и в таком случае можно надеяться на снисхождение со стороны государства». А Санкт-Петербургская епархия даже сочла необходимым пояснить СМИ, что не считает себя потерпевшей стороной в деле блогерши.

В общем, кощунницам предложено раскаяться и принять участие в каких-нибудь благотворительных акциях — но сажать Церковь никого не жаждет. Можно сравнить это не только с 2012 годом, но и с сегодняшней реакцией Союза таджикистанцев РФ, который без стеснения выдал своему нечестивому соплеменнику Бобиеву по первое число и почел приговор слишком мягким. Мнения православных общественных деятелей по данному вопросу также довольно осторожны.

«В целом, это, безусловно, смягчение позиции Церкви по сравнению с 2012 годом, — отметил руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин. — Потому что, действительно, от официальных лиц нет каких-то, во-первых, призывов к наказанию. И, во-вторых, пока нет заявлений о том, что проводится какая-то такая антицерковная кампания, и что растет количество врагов Церкви в обществе. Все это сопровождало образ Церкви в 2012 году. Тогда Церковь действительно солидаризировалась с государственной политикой. Сейчас ее позиция остается сложной».

Сегодня, как заметил эксперт, нетерпеливая прогрессивная общественность скорее обвиняет патриарха Кирилла в том, что у него «отсутствует внятная позиция, тогда как девять лет назад он выступал активнее всех». Легойда же и Кипшидзе, по оценке Лункина, «заняли достаточно сбалансированную позицию, с констатацией отвратительных действий, но без требования суровых наказаний». «Это политическая эволюция Московской патриархии и большой шаг вперед», — подчеркнул Роман Лункин.

«Скажем так: сама по себе Церковь не инициировала скандала по этому поводу, — отметил доктор исторических наук, религиовед Николай Митрохин. — Это главное. Ни она сама, и ни от ее имени какие-нибудь разозленные миряне — никто не подавал в Следственный комитет никаких заявлений. Мы говорим об аффилированных с церковью лицах».

По оценке Митрохина, именно Следственный комитет «подменил собой даже ту, потенциально заинтересованную общественность, во имя которой принимался закон». «В этой ситуации позиция официальных представителей РПЦ выглядит, мягко говоря, растерянной, — заметил эксперт. — Их вписали без их спроса в некую историю». «Мы имеем здесь дело, — высказал мнение Митрохин, — со съехавшим с катушек репрессивным аппаратом, который как бы подменяет собой общество во всех аспектах».

Со своей стороны, сверхштатный клирик и общественный деятель, протодьякон Андрей Кураев напомнил, что все-таки на блогершу из Северной столицы написал заявление некий разъяренный верующий.

«Следственные органы имеют статью и — петербургский случай — заявление человека по фамилии Исаев, который, по его собственным словам, уже 19 человек засадил, именно он завил, что его чувства оскорблены, — отметил Кураев. — Патриархия могла бы сказать одно — что г-н Исаев не является надлежащим истцом. Он не уполномочен Церковью, и его личные чувства — это его личные проблемы. Но этого же не было. Не были дезавуированы иски от имени религиозных чувств».

«Это всего-навсего лукавый пиар, — высказывает мнение Андрей Кураев. — Во-первых, лично патриарх настаивал на том, чтобы такая статья появилась, еще в 2012 году. Во-вторых, никакие следственные органы никогда не будут реагировать на какие-то слова Легойды или Кипшидзе. Если будет к ним какое-то официальное обращение Патриархии, а не что-то, сказанное в „Телеграмчике“ — лишь тогда это может до какой-то степени быть учтено».

От своего имени Кураев заметил: «Я предлагаю некий договор типа ОСВ-3: я, например, готов сказать, что мои чувства религиозные не оскорблены этой фотосессией, но при одном условии: что и за мной будет признано право назвать этих инстаграмщиц дурами».

«Никакого смягчения на самом деле нет, а есть другой процесс, — заметил петербургский православный общественный деятель, преподаватель Академии художеств имени Репина Михаил Медведев. — С самого начала эти законы были придуманы как способ приручения верующих государством. Оно взяло на себя право обижаться за верующих и воздавать возмездие. Понятно, что на самом деле речь идет о том, чтобы манипулировать недовольными, представляя государство защитником морали. Хотя на самом деле государство защитником религиозной этики, конечно, быть не может в силу своей светской природы».

«Все наблюдаемые нами попытки сделать государство светским, но немножко религиозным абсолютно бестолковы и бьют мимо цели, — подчеркнул Медведев. — Так же, как и попытки сделать народ гордым своей историей, но при этом избирательным в плане исторических фактов».

Зато теперь, по оценке Михаил Медведева, «наконец, некоторая осторожность проникает и в наиболее боевые умы в руководстве Матери-Церкви».

Леонид Смирнов