Россия готова «поделиться» с Узбекистаном своей землей

В начале октября на уровне министерств сельского хозяйства предварительно одобрили план сдачи Республике Узбекистан в аренду миллиона гектар российских земель. Реализация пилотного проекта пройдет на 35 тысяч га, в будущем арендные площади могут достичь 1 млн га в 23 субъектах РФ.

Причины, по которым был поднят вопрос, понятны. В России пустуют огромные площади некогда сельскохозяйственных угодий. По данным, которые привел председатель комитета Государственной думы по аграрным вопросам Владимир Кашин (резко протестующий против данного проекта), из сельхозоборота выведено и зарастет бурьяном и лесом порядка 37 млн га. А рабочих рук на селе очень не хватает — особенно в окраинных регионах.

В Узбекистане ситуация обратная — страна жаркая, не хватает земель, пригодных для выращивания зерна и полезных культур, а население растет. Эксперты предупреждают, что к середине века Узбекистан может оказаться на грани серьезного голода. С точки зрения чисто экономической: почему бы не выделить 1 из 37 пустующих миллионов га в помощь соседу, который за аренду хорошо заплатит (а при грамотном хозяйствовании может и часть урожая продаваться на месте)? Вполне понятно и первое «обывательское» возражение: что, еще больше мигрантов?

Как отметил в беседе с корреспондентом «Росбалта» заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин, «пока не разъяснены нюансы» проекта, довольно чувствительные. Сколько человек приедет на работу из Узбекистана? Где они будут жить (очевидно, в бывших наших колхозах)? Какими правами пользоваться, куда ездить по России? Как вообще будет организован сельскохозяйственный труд (да и отдых)? Уедут ли потом работники домой в Узбекистан, или половина здесь останется?

Пока что, по мнению экспертов, элементарная логика подсказывает, что никто не будет сдавать в аренду земли на Дону, Кубани, Ставрополье или в Подмосковье: там свободных земель нет. Правда, по наблюдениям Грозина, немало сельхозугодий превратилось «в дикое поле» в Крыму. Но и в Крым, очевидно, узбеков не повезут. Как полагает ведущий научный сотрудник Института географии РАН Дмитрий Орешкин, речь может идти о таких пространствах, как Южное Поволжье, Калмыкия, Южный Урал и Южная Сибирь. Там во многих местах «так плохо с транспортной инфраструктурой, что для того, чтобы вывезти оттуда урожай, надо с ума сойти и затратить огромные деньги». А на восток, куда поближе, могут и вывезти.

При этом, по мнению Андрея Грозина, заявленные 23 региона РФ могут выделить как раз небольшие участки под пилотный проект — если же дойдет до миллиона га, то здесь участие смогут принять от силы регионов пять-шесть. Численность работников пилотного проекта — 10-20 тысяч, значит, в случае успеха она возрастет на порядок. Но до миллиона не дойдет, людей все же будет меньше, чем гектаров.

Ясно и то, что организация труда будет, в общем-то, колхозная. «Нельзя сказать, что это будет труд вольных землепашцев, — заметил Дмитрий Орешкин. — Узбекское сельское хозяйство в значительной мере контролируемое, с использование несвободного труда: по-прежнему два месяца в год студенты и школьники работают на хлопке. Получается, мы поддерживаем режим, не самый прогрессивный. Народа в Узбекистане много, квалификации нет, стимула для работы недостаточно, частная собственность подавлена „султанскими“ традициями, инвестиций нет и не будет. Аналогичным образом, КНДР арендует на Дальнем Востоке тайгу и своими рабами валят лес…»

Резко против проекта высказался политолог Николай Платошкин. «Мы же не против дружбы с Узбекистаном — тем более, это братская страна, бывшая республика СССР, — заметил он корреспонденту „Росбалта“. — Но у нас, что, землю некому обрабатывать? У нас деревня спивается. У нас доходы в деревне, по данным Росстата, на 40% ниже, чем в любом городе РФ. Почему так? Почему, имея площади, способные прокормить полмира, мы не можем развивать без Узбекистана, при всем к нему уважении, свое сельское хозяйство?»

Вопрос о нехватке рабочих рук на селе тоже имеет свои нюансы. По мнению Дмитрия Орешкина, «надо переходить на фермерскую систему, при которой одна семья тысячу гектаров обрабатывает — и это в России тоже делается, но медленно». Николай Платошкин тоже высказался за фермерскую систему, а заодно объяснил, почему, по его мнению, она у нас продвигается так медленно.

«У моего знакомого фермера в Рязанской области — шесть человек и 3 тысячи гектаров! — рассказал Платошкин. — Это примерно средний советский колхоз. Но он говорит: «Задолбали! Я уже все продаю». Один поземельный налог чего стоит: был 500 тысяч рублей, стал 700! У другого знакомого были сотни голов овец, и баранину поставлял, и шкуры. Тут вышел регламент по забою скота. Он посчитал, сколько всего ему теперь надо приобрести: ветеринару заплатить, рефрижератор нанять… а убойный пункт в 150 км. И он всех овец забил… Или цена на дизельное топливо — почему-то она перед посевной растет! С этим тоже ничего нельзя сделать? Субсидии сельскому хозяйству в США — $100 млрд: это что, коммунистическая страна? В ЕС — 90 млрд евро, по некоторым продуктам субсидии достигают полной стоимости. Почему у нас этого не делают? А потому что сидят люди во власти и до сих пор исповедуют простую вещь: «Что надо — все купим».

По поводу дальних перевозок сельхозпродукции, Платошкин заметил: «У нас самая лучшая пшеница в Алтайском крае, это продолжение казахстанской целины. Но попробуйте ее вывезти! Алтай отдален от Москвы. А РЖД берет такую цену, что это нерентабельно. И ведь даже есть субсидии Минсельхоза на вывоз зерна конкретно из Алтайского края. Но вот — прошлый год. Субсидии закончились перед самой уборочной. Народ вывел комбайны на поля, а из Минсельхоза говорят: «Вы знаете, деньги кончились». Они — в краевой минсельхоз, а министр говорит: «Ну, что вам посоветовать? Меньше надо выращивать зерна!»

Примечательно, что в 1990-е годы имел место в чем-то похожий проект по сдаче в аренду Китаю некоторых сельхозугодий на Дальнем Востоке. Что из этого вышло?

«По сути — кончилось ничем, — рассказал Андрей Грозин. — Хотя этот проект сам себя окупил, но „не взлетел“. Коллеги предсказывали „гигантские китайские города в Сибири“ — ну, и где все это? Год назад я слышал, в Приморье работает несколько десятков смешанных предприятий среднего масштаба. Это совсем не то, на что рассчитывали. Надеялись на денежные мешки из Южного Китая, а пришли северяне — Харбин, Далянь. Но Север — не самый развитый регион КНР. Не трудоизбыточный и не инвестиционноизбыточный, во многом депрессивный. В общем — „не те китайцы пришли“. А теперь еще коронавирусная эпидемия подкосила. Сейчас из Китая выехать еще труднее, чем въехать».

Узбекистан же, по оценке эксперта, «на несколько порядков менее беспокойный партнер», чем Китай. Тем, кто упрекает узбекское руководство в том, что оно не вступает в ОДКБ, Грозин напомнил, что «узбекам это не нужно — пока их не клюнул жареный афганский петух». Но зато Узбекистан является крупнейшим покупателем российских вооружений, за которые он исправно платит по мировым ценам, что сильно поддерживает российскую «оборонку».

«Если идти на поводу у популистских подходов, у нас к середине века пол-России зарастет борщевиком, который мы никак не можем из Центральной России вывести», — предположил Грозин. И в этих обстоятельствах, эксперт полагает совместный проект жизнеспособным.

«В этом месяце у нас стартовал с Узбекистаном новый совместный проект по оргнабору рабочей силы, — рассказал Андрей Грозин. — С Узбекистаном в Москве, видимо, пытаются выстроить новую модель максимально цивилизованного обмена трудовых ресурсов на деньги. Эти два проекта могут совпасть. Наши власти пытаются достичь управляемости массой мигрантов. А надеяться, что все наши проблемы с мигрантами решат силовые структуры, мы не можем».

Более скептичен Дмитрий Орешкин: «Решение малоприятное, но вынужденное и практически неизбежное, — отметил политолог. — Общие интересы начальников Узбекистана и России достаточно очевидны».

Леонид Смирнов