Безграмотные лозунги

Охранительство — плохая позиция. Плохость ее даже не в противоречии развитию, свободе, качеству жизни (собственно нововведения возникают там, где можно улучшить качество жизни и продвинуть развитие) — хотя в этом тоже. Но — до всякой дискуссии о высоком, охранительство плохо уже тем, что почти всегда выглядит жалко и беспомощно. Библией охранительства является книга с пустыми страницами — полная ненаписанным гимном невежеству; да и как же иначе, если охранительство дерзает отвергать изменения, апеллируя к «скрепам», которые, в нашем вечно меняющемся мире, сами не так давно были революционно новыми? Как престарелый супруг-импотент, охранитель тщательно проверяет множественные замки на двери своего дома каждый вечер перед тем как надеть ночной колпак и захрапеть, в то время как окна спальни его молодой жены находятся на первом этаже и распахнуты настежь. Он игнорирует и ночные шаги в саду, и шумы из спальни, и то, что у него уже пятеро детей, все разных цветов и мастей — считать их своими удобнее. Главное — проверять замки на ночь.

В ряду предметов охраны, пожалуй, самым нелепым является язык. Конечно, сам по себе язык (любой язык) — это великий институт, чудо, присущее только человеку, универсальная, адаптивная, эстетичная и эффективная машина коммуникации. Но охранять язык — все равно что охранять подростка от познания мира: хлопотно для родителей, вредно для подростка, бесполезно в итоге. Первое и главное свойство языка — развитие, состоящее в меньшей степени из генерации новых слов маргинальными стратами, и в большей — из заимствования слов у других языков. В современном мире нет развитого языка, который в большой степени не состоял бы из когда-то иностранных слов. Что будет, если остановить процесс обогащения? Ничего не будет — этот процесс невозможно остановить.

Отличается ли от других языков современный литературный русский язык? Да — большим количеством заимствований. Русский — необычайно восприимчивый язык. Будучи по своей конструкции языком с небольшим словарем (в английском слов в 5-7 раз больше) русский очень хорошо адаптирует слова других языковых групп и прекрасно пользуется иностранными корнями для образования слов собственных. Говоря по-русски, мы, в сущности, перебираем иностранные языки в зависимости от темы разговора. О архитектуре мы говорим по-гречески (вы знаете, что слово «кровать» — тоже греческое?), о море и мореплавании — по-голландски, о медицине и физиологии — по-латински/итальянски, о бытовых вещах — на смеси тюркского, немецкого, южно-славянского, и так далее. Сотни слов заимствуются русским языком на протяжении одного поколения; тысячи в течение века. Так язык живет и остается великим. Без этого, выращивая кривые неологизмы для новых понятий на скудной почве, удобренной искусственными фантазиями доцентов института языка, язык потеряет и красоту, и живость, и эффективность, станет мертвым и выйдет из употребления: можно заставить писать на нем официальные документы, но заставить говорить не получится. Будет из русского новый церковнославянский.

К чему я это пишу? К тому что мертвые лапки охранителей языка нет-нет да и выстукивают на клавиатуре (черт, а как по-русски клавиатура — «кнопколоже»? Да нет, и кнопка, и ложе — не русские слова. «Контактодавная доска»? Опять нет — все три слова не русские!) агрессивные тексты. Вот, например, комментарии под постом моей коллеги о рынке срочных инструментов:

»…за шорт надо платить… вы можете купить пут со страйком… мы продаем колл со страйком 115… и весь апсайд наш… Продажей колла мы частично финансируем наш пут… вы полностью захеджируетесь от падения» — мне скажут, это биржевой жаргон, не принимайте всерьез. Да, но он тоже показателен — на биржах правят бал расисты, которые сознательно третируют русский язык как нечто постыдное. Во-вторых, где гарантия, что коллы и путы не попадут в учебники, не будут использоваться в официальных документах.

«Страшные расисты правят бал»! Увы, не только на биржах: «страшные» — происходит от западно-инодоевропейского корня «stran» — странный, чужой, отдельный; «расисты» — от латинского слова, обозначающего чистоту (крови в данном случае), «правят» — южнославянское «право», что значит «прямо» (русский исказил это слово в основном значении, «свернув» его направо); «бал» — просто английское слово. Все четыре слова нерусские! «Третировать» — от германско-романского корня, того же, что и слово «treat». Гарантия — латинское слово. Официальный — латинское слово. Документ — тоже. Если бы у охранителя было бы хоть чуть-чуть образования, ему стоило бы немедленно застрелиться.

«Это блатная феня, если бы они говорили понятным языком, за ними тут же бы полиция пришла. Профессиональный язык мошенников». «Блатная», «феня», «полиция», «профессиональный» и даже «мошенник» — не русские слова! Относительно пары других — есть сомнения.

«Это не расисты и не холуи иноземных хозяев, а просто люди, во-первых, нечуткие к языку, во-вторых, опьяненные причастностью к чему-то особенно новому и связанному с успехом. Самые обычные человеческие слабости. Подавляющее большинство обычных людей, если получают возможность выпендриваться в связи со своей причастностью к иностранным новинкам, будут это делать. Избежать этого можно только в обществе со сплоченной, устойчивой верхушкой, которая первой будет получать доступ к иноземным новшествам и давать им удобные названия на родном языке раньше, чем эти новинки пойдут в народ. Или благодаря людям с великим даром слова, вроде Ломоносова».

Вы еще не устали от защиты русского языка иностранными словами? Кстати, этот безумный текст написан с небольшим количеством иностранных слов. Жаль только, что Ломоносов, тексты которого иностранными словами изобилуют как китайский пруд карпами, который много сделал для того, чтобы обогатить русский язык иностранными словами, приспособив его для обозначения и осмысления не только душного мира усадьбы, но и широкого пространства на Земле и вне ее, не может прочитать этот бред и потребовать от автора сатисфакции, а вовсе не удовлетворения. Интересно, но мы сегодня используем не все слова, которые активно вносились отцами-основателями русской словесности в нашу речь 200 лет назад — многие иностранизмы не прижились. Плохо ли это? Конечно, нет — очень хорошо, потому что естественно.

Выражу свое личное мнение: мир и все его ипостаси (да простят мне иностранное слово) живет вечными развитием и взаимообогащением. Давайте не будем позволять живым мертвецам убивать это движение, размахивая безграмотными в своей основе лозунгами «чистоты» чего бы то ни было — и, конечно, языка в первую очередь.

Вот у наших друзей англичан с этим проще. Как вы думаете, у них называется подстаканник? Очень просто — «podstakannik». Я коллекционирую подстаканники: пить чай из граненого стакана в подстаканнике — моя слабость. Как это по-английски? «Russian granioniy glass in podstakannik». И ничего, стоит старая добрая Англия.

Андрей Мовчан