Россиян заставляют стать «универсальными солдатами»

На рынке труда заметно вырос запрос на универсальных работников: если оператор, то такой, чтобы умел и режиссировать, и монтировать, если копирайтер, то такой, чтобы и снимал сам, и соцсети вел, и таргет, если надо, мог настроить. Казалось бы, есть сферы, в которых такое вот непрофильное совместительство попросту невозможно. На деле же оно имеет место даже в здравоохранении и образовании.

Конечно, сложно представить себе лора и гинеколога в одном лице. Однако, когда правительство ввело доплаты врачам за работу с коронавирусом, многие специалисты — терапевты, проктологи, педиатры — резко пошли в «вирусологи», то есть — в коронавирусные стационары, поскольку это предполагало большую оплату труда, отметил профессор кафедры труда и социальной политики Института государственной службы и управления РАНХиГС Александр Щербаков.

В образовании многостаночники встречаются даже чаще, чем в медицине, и сочетанием «директор школы, учитель физики и информатики» в одном лице мало кого удивишь. «Для образования эта история повсеместна. Средний уровень нагрузки на школьного учителя — 1,6 ставки. Это, как правило, не от хорошей жизни, и вовсе не потому, что учителя такие трудоголики. Просто они хотят получать хоть сколько-нибудь приличную зарплату. В малокомплектных школах трудно набрать для этого необходимый объем нагрузки, и педагоги берутся вести несколько несвязанных друг с другом предметов одновременно», — отметил бывший замминистра труда РФ, доцент ВШЭ Павел Кудюкин.

Конечно, запрос на многостаночников нельзя вырывать из контекста. Современные технологии заметно упростили и ускорили многие процессы. Так, если раньше бухгалтеру нужно было считать и заполнять все бумаги самостоятельно, то сейчас достаточно правильно ввести данные, и программа сделает все сама. Люди стали тратить меньше времени на выполнение своих обязанностей, и работодатели задумались: если сотрудник справляется со своей работой за два часа, почему мы ему платим как за полный рабочий день, и не загрузить ли его чем-то еще, чтобы он отрабатывал свои деньги.

«То же самое касается специалистов, которые работают с текстом. Так, если раньше автору материала нужно было идти в библиотеку, копаться в подшивках, а номера телефонов интересующих его людей искать в справочниках или через знакомых, то сейчас всю информацию можно быстро найти в интернете. Другое дело, что не всегда она хорошо проверяется», — отметил Кудюкин.

По словам эксперта, иногда универсализация может идти на пользу и работодателю, и работнику. «Я начинал трудовую жизнь столяром, и мне приходилось для изготовления изделий работать на циркулярной пиле, на фрезерном станке, на шлифовальном станке. Можно было ввести четкое разделение труда: кто-то только пилит, кто-то только шлифует, но это было бы не очень удобно и для сотрудников, и для работодателей. В ряде случаев универсализация ведет к обогащению содержания труда. Еще в 70-х годах в Швеции на заводах Volvo проводили эксперимент: людей с конвейера переводили в комплексные бригады. Сотрудник уже не крутил одну и ту же гайку на конвейере по 8 часов в день. Автомобиль собирала бригада, люди менялись функциями. Вопреки опасениям, это привело к повышению производительности труда, а, главное, к резкому росту удовлетворенности трудом. Это как раз тот случай, когда многостаночность обогащает содержание. Вместо однообразного механического труда — возможность выполнять достаточно разнообразные функции, постоянно обучаться, находить более совершенные методы. В этом есть позитивный момент», — считает Кудюкин.

Но если где-то универсализация — это способ гуманизации труда, то где-то это способ усилить эксплуатацию работника. «Главная причина этого явления — желание работодателей экономить на работниках. Многопрофильного сотрудника можно оформить по договору, добавить функций по внутреннему совместительству, подкинуть что-то по гражданско-правовому договору, и спрашивать с него, как с троих, а платить как полутора», — отметил Кудюкин.

«Многостаночникам не платят столько же, сколько платили бы двум-трем специалистам, функции которых они выполняют. Если они и получают какую-то прибавку к зарплате за счет совмещения функций и за счет того, что работают за троих, то несопоставимую — часто имеет место недоплата за совмещение разных позиций. Сам факт совмещения уже предполагает некоторое снижение зарплаты относительно того, сколько получали бы два отдельных специалиста», — согласился Щербаков.

И далеко не всегда люди идут на такие условия добровольно. «Очень часто непрофильное совмещение происходит по велению или указанию руководителя. Работник просто понимает, что, если он не выполнит поручение, которое не касается его конкретных функций в компании, он может потерять свою должность. Поэтому он и идет на такого рода соглашения. Все это связано с общим низким уровнем зарплат в стране. Поскольку платят не много, россияне стараются хоть как-то получить дополнительные деньги, в том числе за счет выполнения непрофильных поручений и совмещения должностных функций», — считает Щербаков.

По словам эксперта, чтобы люди могли работать по профилю, общий уровень зарплат в стране должен быть выше. «Кроме того, нужно, чтобы четко и грамотно составлялись трудовые и коллективные договоры, в которых прописано, какие именно функции возложены на того или иного работника. Существует также понятие „должностная инструкция“, которой на практике многие работодатели тоже избегают. Они не стремятся четко определить функционал сотрудников, чтобы иметь возможность делегировать им что-то еще помимо уже оговоренного», — отметил Щербаков.

По мнению Кудюкина, во многом зарплаты в стране последнее время растут именно благодаря тому, что люди берут на себя больше функций. «Не случайно в Трудовом кодексе подробно прописаны нормы по внутреннему совместительству. Это выгодно работодателю, а для работников создает некоторую иллюзию повышения благосостояния, хотя это повышение за счет сверхэксплуатации их сил, интенсификации труда. У нас часто путают производительность труда с интенсивностью. Интенсификация труда за счет увеличения плотности рабочего времени — все-таки не повышение производительности труда, а именно повышение интенсивности. Очень часто это работа на износ. Человек, чтобы как-то обеспечить семью, идет на это. Кроме того, в подавляющем большинстве случаев у нас очень низкая постоянная часть зарплаты. Большая часть добирается за счет разного рода надбавок и стимулирующих выплат. Это подвешивает работника, он становится крайне зависимым от воли работодателя и вынужден соглашаться на разные условия», — отметил Кудюкин.

Курс на универсализацию может привести к девальвации профессионализма, опасается эксперт. По его мнению, вопрос в разумных пределах освоения смежных или не очень профессий и в том, хватает ли вообще у человека времени, сил и внимания, чтобы выполнять несвязанные между собой функции параллельно и одинаково качественно.

«Тренд на универсализацию в какой-то мере означает примитивизацию, потому что работать одинаково качественно в различных или почти различных областях сложно. Профильный специалист всегда будет эффективнее, чем нахватавшийся по верхам дилетант. Но специалист и стоит дороже, и требуется там, где есть запрос на высокое качество работы, высокий уровень производства и высокое качество продукции. Поскольку качество предполагает более высокую оплату труда, то многим работодателям выгоднее уступить в качестве, чтобы меньше платить работникам. Итог: чем меньше специализация, тем ниже профессионализм, тем хуже качество», — отметил Щербаков.

По словам эксперта, чтобы не допустить девальвации профессионализма, в России ввели профессиональные стандарты, которые утверждает Минтруд. «Предполагалось, что со временем профстандарты станут ориентиром, что кто-то где-то будет проверять, соответствуют ли работники заявленным в профстандарте требованиям. Насколько это будет успешно, сказать сложно. Все-таки опасность того, что профессии будут размываться, а профессионализм обесцениваться, существует», — добавил Щербаков.

Анна Семенец