Путин — вождь «военного» типа

Если повнимательнее присмотреться к динамике рейтингов Путина, то можно заметить, что растут они в первую очередь благодаря одержанным им победам. Не просто абстрактным успехам, а именно победам над врагами. Иногда даже победа не нужна — достаточно демонстрации воли к ней. А вот в ситуациях, когда врагов нет и бороться не с кем, президентские рейтинги начинают снижаться.

На протяжении большей части первой половины прошлого года, например, показатели одобрения деятельности президента падали. Стоило ему, однако, утереть нос критикам и выиграть голосование по конституционным поправкам — и одобрение тут же пошло в гору: за август — на 6 п. п., за сентябрь — еще на 3.

После этого началось снижение — тогда как раз победы закончились. Сначала выяснилось, что Навального отравить не удалось, а затем тот и вовсе повестку перехватил — то своим отравителям позвонит и на чистую воду их выведет; то, наплевав на все возбужденные против него уголовные дела, в страну не побоится вернуться; то фильм о геленджикском дворце покажет; то его штаб («Штабы Навального» признаны в РФ экстремистскими организациями и запрещены — ред.) протесты организует …

Зато после того, как власть сторонников оппозиционера с улицы вытеснила, а его самого в тюрьму упекла, Путин опять вверх пошел: с марта по май — плюс 4 п. п.

Потом — летом — опять падение случилось: с мая по август минус 7 п. п. Это потому что враг демобилизовался, а режим по-прежнему народ прессовал — кого-то в тюрьму, кого-то в эмиграцию, кого-то в иностранные агенты и экстремисты; даже коммунистов лупить начали. В условиях отсутствия реальной политической угрозы все это выглядело как чистый произвол и не нравилось людям.

Стоило, однако, Кремлю одержать победу на выборах, и — surprise! — путинское одобрение снова пошло вверх: пока всего на 3 п. п., но лиха беда начало.

Это я описал историю последнего года, но если посмотреть на более длинных временных отрезках, то там заметна та же самая логика. Первое серьезное падение популярности случилось у Путина сразу после выборов 2004-го. Принято считать, что его причиной стала монетизация льгот, но на самом деле началось оно весной, а закон о монетизации был подписан лишь в августе. Думаю, что в реальности снижение это связано с окончанием «героического времени»: олигархи были разгромлены — Гусинский с Березовским находились в бегах, а Ходорковский так вообще сел; их парламентские сателлиты — СПС и «Яблоко» — были вышвырнуты из Госдумы; ставленник «семьи» Касьянов — отправлен в отставку; «региональные бароны» — присмирены.

Вот вскоре после того как поле боя было очищено от врагов, рейтинги и пошли вниз. Восстановились они после того как президент успешно справился с кризисом, возникшим из-за упомянутой выше монетизации. Протест еще продолжался, а показатели одобрения уже поползли в гору.

Второе большое падение случилось зимой 2008-го, но мы его разбирать не будем, потому что, с одной стороны, оно мою теорию не опровергает — только что с триумфом прошли думские выборы, на которых возглавляемый Путиным список «Единой России» набрал на 26% больше, чем на предыдущих, и никакие недоброжелатели ему помешать не смогли, — а с другой, в тот момент шла кампания Медведева и Путин явно оказался на вторых ролях (хотя уже было известно, что он возглавит правительство). Тут ведь вообще непонятно, стоит ли всерьез относиться к президентским рейтингам человека, добровольно согласившегося работать премьером?

Зато следующий цикл полностью укладывается в описываемую мною логику. Снижение началось зимой 2011-го — когда никаких врагов на горизонте не было видно. Стоило им, однако, появиться, а Путину вступить с ними в бой, как описываемая модель вновь благополучно воспроизвела себя. Рейтинги пошли вверх в начале 2012-го — как только Кремль противопоставил Болотной Поклонную.

Рост продолжился и весной, а вот начиная с лета показатели одобрения вновь ушли в минуса. Понятно почему: сражение было выиграно, печень оппозиции «размазана по асфальту». Началась повседневная рутина, да тут еще падающий уровень жизни… Зато как только появился новый враг — украинский Майдан — и над ним была одержана блестящая победа — Крым, — рейтинги опять взлетели. Донбасс, сбитый самолет, санкции, контрсанкции и все такое прочее обеспечило их стабильно высокое положение на несколько лет. Завершился цикл победой на выборах 2018 года.

После этого и началось снижение. Враг постепенно дематериализовался — украинцы в качестве такового надоели; американцы — тем более; российская оппозиция после периода «крымского консенсуса» еще сил не набралась, вот Путин и «провис». Как и в 2004-м, падение это началось еще до объявления о повышении пенсионного возраста. Стоило, однако, президенту под напором критиков непопоулярной реформы «не дрогнуть» — и показатели одобрения тут же стабилизировались…

Вообще, все это абсолютно архетипическая штука. Изначально человечеству были известны два типа политического лидера: военный вождь и жрец. Если кто об этом не слышал, можно почитать интервью Юнга, опубликованное в 1938 году под названием «Диагностируя диктаторов». Там психиатр на примере Гитлера, Муссолини и Сталина все по полочкам разложил.

Так вот, в соответствии с этими древними и очень устойчивыми — хотя и слабо отрефлексированными — представлениями, вождь первого типа отвечает за борьбу с врагами и избирается племенем из числа самых сильных и искушенных в военном деле воинов; зона ответственности второго — диалог с богами и организация повседневной жизни, проще говоря — поиск пропитания. Последнее у примитивных народов ведь полностью зависит от погодных условий — например, вовремя выпавшего дождя, — вот вождь «магического типа» и должен во взаимодействии с духами этот дождь организовать. Как написал об этом типаже в своей знаменитой «Золотой ветви» Джеймс Фрезер, «these men are commonly expected to provide the people with food by means of magic».

Способы легитимизации у двух этих типажей разные. Для военного вождя это победы. А вот в мирное время он не востребован. Поэтому на протяжении тысяч лет паттерн был следующим: племя управлялось советом старейшин, а все необходимые в повседневной жизни ритуалы выполнялись главным «магом» — тот как раз и был древней формой того, что впоследствии назовут «хозяйственником». На этапе перехода от первобытно-общинного строя к рабовладельческому «маги» обычно аккумулировали достаточно авторитета и становились царями.

Иногда, однако, случались исключения: во время войн вперед выдвигались военные вожди, и в ситуациях, когда боевые действия затягивались, народы постепенно привыкали жить под их руководством. Те получали шанс закрепить свой руководящий статус навсегда, а затем и передать его по наследству. Многие им воспользовались. Конечно, племена далеко не всегда были по этому поводу в восторге и нередко в подобные моменты вспыхивали внутренние конфликты. Дескать, война закончилась, по какому праву ты здесь командуешь? В художественной форме все это описано в Ветхом Завете — в виде противостояния первого еврейского царя Саула с пророком Самуилом.

Именно эта ситуация и воспроизводится раз за разом в сегодняшней России. Путин — это совершенно очевидно — вождь «военного» типа. Его главная задача — борьба с врагом. Когда он врага побеждает, его позиции укрепляются, когда врага нет, у людей возникает вопрос: а почему он считает себя вправе узурпировать власть, которая вообще-то должна принадлежать не ему, а народу. Помните, в какой момент Путин столкнулся с одним из самых глубоких одномоментных падений показателей одобрения своей деятельности? В марте прошлого года — сразу минус 6 п. п. Именно тогда избиратель узнал об его планах по обнулению президентских сроков. Понимаете? На дворе никаких войн, никаких побед, а он вечно править собрался — режим чрезвычайного времени на мирный период растянуть пытается. Понятно, людям это не понравилось. Думаю, что если бы Путин организовал обнуление в какой-нибудь из «героических» моментов своей истории, когда враг был налицо, падение было бы гораздо менее существенным.

Короче, надо понимать, что слабыми местами типажа «военный вождь» являются, во-первых, поражения (ему ведь народ власть отдал, чтобы тот его к победам вел, а не к проигрышам); во-вторых, ситуации отсутствия врага (тогда репрессии предстают неадекватными и ведут к появлению вопроса: «А ты чего тут раскомандовался?»); ну и в-третьих, организация пропитания членов племени с помощью исполнения «жреческих» функций. Задачу создания условий, чтобы народ мог прокормить себя, никто ведь не отменял, и любой — даже самый героический — царь должен этим заниматься. В этой роли быть убедительным правителю «военного» типа очень сложно — это ведь совсем другой архетипический образ.

Оппозиции следует иметь в виду, что, выводя народ на улицу, она воспроизводит выгодный «военному» лидеру контекст. Она визуализирует образ врага, победа над которым есть его главная задача и ключевое легитимизирующее обстоятельство.

Думаю, что протест пока должен быть «сигнальным». Это когда люди выходят на площади не для того, чтобы свергнуть правителя с трона, а с тем, чтобы послать наверх сигнал о своем недовольстве какими-то конкретными действиями властей — как, например, в Хабаровске или Шиесе. Такого рода протестующие на «врага» не тянут, и противостояние с ними к росту рейтингов вождя не приведет. Лишенный политической «подпитки» и вынужденный заниматься чужим — «шаманским» — делом, он буквально в два-три года растеряет остатки своей легитимности. Как раз к 2024 году.

Надо понимать, что повседневная деятельность позиций «военного» вождя в общественном мнении не укрепляет. Прошлогодняя смена правительства, например, увеличила одобрение его деятельности только на один процентный пункт — это статпрогрешность, которой можно пренебречь. Хотя казалось бы — надоевший всем и непопулярный Медведев, а взамен него — свежее лицо. Не помогло.

Понимаю, что все это досужие размышления, потому что протест не регулируется на уровне логики, протест — это эмоции, и тем не менее вот такие есть мысли.

Аббас Галлямов