Кругом враги!

Я не уверен, что надо объяснять простые вещи, но судя по серьезности (в английском есть отличный термин «grave seriousness»), с которой у нас на лавочках в ФБ обсуждают тему «надо ли бороться за расширение территорий» или «существует ли ЛГБТ-пропаганда и как она воздействует на детские умы», все-таки надо.

Итак: откуда берутся враги?

Российская пропаганда активно насаждает образы врагов в умы россиян; вся подпрограмма социального мышления, встраиваемая СМИ в головы граждан России, держится на бесконечном циклическом выполнении функции «найди врага — испугайся — бей первым». Враги — другие страны, они умышляют отнять нашу землю и нас поработить; враги — те, кто сотрудничает с другими странами, они перевербованы. Враги — представители меньшинств, они влияют на наших детей; враги — мужчины, они насильники и шовинисты; враги — женщины, они терроризируют мужчин; враги — представители других конфессий. Кругом — враги.

Достаточно распространенное мнение, что так и есть, и все всем враги, не выдерживает никакой логической и фактологической проверки — можно каждое подозрение разобрать по косточкам и показать его абсурдность (кто хочет, в комментариях напишите мне конкретного врага и чем он угрожает, и я готов объяснить, что это не так). То есть это — чистая пропаганда. То есть у насаждения этой идеи есть некая скрытая цель.

Есть мнение, что цель эта — отвлечь россиян от их проблем или перевесить ответственность за проблемы с власти на «врагов». Увы, это мнение тоже не выдерживает проверки. Какие у россиян проблемы, у тех, у кого они есть? Бедность, отсутствие защиты от местной власти, силовиков и бандитов, низкий уровень социальных и коммунальных услуг, отсутствие работы в регионах, отсутствие медицинского обеспечения, жилищные проблемы… Если бы враги требовались для возложения на них ответственности, как бы выглядели эти враги? Это были бы вредители (которые все портят), диверсанты (которые все ломают), воры и взяточники (которые все украли), алкоголики (которые не работают как надо), наконец — интеллигенты в очках (которые не могут ничего путного придумать). Это хорошо понимал Сталин — и при нем враги действительно отвечали за зияющие провалы «народного хозяйства» в глазах общества. Это неплохо понимают и современные оппозиционные радикалы, валя все проблемы на коррупционеров. А власть вдруг не понимает?

У России же «враги» все какие-то из фэнтези. Эти хотят отнять нашу землю — вы видели хоть кого-то, кто сегодня хочет отнять нашу землю? Ну, допустим, вы видели во сне; но как это связано с текущими проблемами россиян? У них что — дефицит земли? А вот эти хотят превратить наших мальчиков в геев — скажите, у многих мальчики превратились в геев, это что — насущная проблема? А эти молятся не так, как мы — но мы же не утверждаем, что они наводят порчу на наши посевы или из-за них нам не проводят газ! А вот эти подают в суд за изнасилование столетней давности; ужас, но вам-то что, дорогие россияне, вы что, сто лет назад кого-то насиловали? Ой вряд ли, разве что в фантазиях…

Ответ на вопрос «зачем» представляется меж тем очень простым. Его знают даже уголовники на зоне. У них есть термин «опустить» человека. Это не значит обязательно совершить над ним насильственный половой акт; значительно чаще такой же эффект дает символическое (через действие или ассоциацию) присоединение человека к группе «опущенных». Сел за стол с ними; взял в руки «запрещенный» предмет; сделал что-то «как они».

Так уж устроена психология — мы судим ассоциативно; чтобы оценить человека, мы оцениваем его принадлежность к различным кластерам и группам. Для нас он «мужчина», «физик», «москвич» — три группы, три набора свойств. Но есть и обратный способ: директивная ассоциация человека с группой наделяет его в сознании свойствами группы. Когда дети в советской школе кричали «еврей!» однокласснику, который не понимает, почему на его велосипеде должны кататься неформальные лидеры класса, а не он, они узаконивали таким образом представление о мальчике как о жадном — ведь евреи жадные; для них это было конструированием доказательства.

То есть, чтобы создать коллективную уверенность в наличии у субъекта неких свойств, достаточно объявить о его принадлежности к группе, у которой есть это свойство. Ну а если вам нужно создать коллективную уверенность в наличии у субъекта определенных свойств, а группы, у которой такие свойства есть — не существует? Ок, тогда надо приписать какой-то группе такие свойства, а уж потом включать в нее этого субъекта.

Свойство «наш враг» — ценное свойство для тех, кто хочет объединить общество в деле защиты себя лично от своих личных врагов: надо просто сделать своего врага общим врагом. Как сделать? Присоединить его к группе «наши враги». А если нет такой группы? Тогда надо создать ее искусственно. Хорошо бы при этом чтобы «враги» взялись не с потолка, чтобы в подкрепление тезиса «они — наши враги» можно было сконструировать хоть какую-то демагогию, но главное — члены группы «враги» должны удовлетворять двум требованиям: (1) их должно быть легко выделить и отделить от «себя-любимого» и аудитории, иначе либо ты сам попадаешь рикошетом под подозрение, либо аудитория не будет так уж уверена в том, что ты говоришь; (2) они должны сами по себе быть неприятны или непонятны аудитории — на неприязнь легко ложатся самые демагогические аргументы, пространство незнания легко заполнить фейками и мифами.

Кого власть в России хочет записать в «наши враги»? Естественно, своих врагов: оппозицию и вообще любых критиков режима. Как записать их в «наши враги»? Просто включить их в группу, которая по мнению общества ему (обществу) враждебна. Где взять такие группы? Там же, где их берут все диктаторы мира во все времена: это иностранцы, это инородцы, это меньшинства, это иноверцы, это противоположный пол. Все они — чужие, легко отделить. Все они неприятны, поскольку они другие, не похожие на нас. Все они неизвестные, живут своей жизнью, кто их знает, что там у них на самом деле. Идеальные группы «врагов».

Что надо, чтобы в них включить «наших» оппозиционеров и критиков? Надо придумать им связи: этот — живет за границей (мы же его и выгнали, но кто вспомнит); этот — работает на иностранную организацию (это, допустим, Красный Крест, но кто разбирается); этот — просто симпатизирует Западу, то есть объединяется с врагом сам, без нашей помощи; а этот вообще в церковь не ходит, или ходит не так, то есть — иноверец, то есть враг; этот пусть будет педофилом (он фотографировал своего ребенка по просьбе врача, чтобы следить за его здоровьем, но кто разберется) — педофилы это наши враги. Связь может быть и вовсе нелепой — в советское время публикация на Западе была признаком объединения с врагом (даром что Маркса печатали по всему миру и врагом он не становился).

Мотивировочную часть можно раз-два сказать и потом опускать, она будет подразумеваться: «иностранный агент» — значит за врагов; «католик» — значит за Запад; «свидетель Иеговы» — значит против православных; гомосексуалист — да ему детей нельзя доверять, не то что власть.

А не будет «врагов государства», сильных и коварных групп, жаждущих погибели граждан, их детей, их жен, их мужей, их ресурсов, их лесов, полей и сел — и куда относить врагов своих личных, чтобы направить на них гнев народный? Вот поэтому без врагов нам нельзя.

Вот поэтому врагов будет больше и больше, и они будут еще ужаснее — в смысле на вид, потому что реально-то, конечно, они ничего не сделают. Пока не сделают. Пока у россиян насущные проблемы не перевешивают в эмоциональной сфере проблемы фантазийные. А подешевеет нефть — и ситуация поменяется. Поставщики гуманитарной помощи сильно похорошеют (а куда деваться). Зато появятся новые вредители внутри страны, из-за которых все плохо. И новые страты вредителей появятся — а куда же иначе своих врагов записывать? Только меньшинства никуда не денутся –виноваты они будут уже не в растлении детей, а в том, что мука пропала из магазинов. Мы это проходили — и еще не раз пройдем, раз мы ничему учиться не хотим.

Я бы сказал так: пока в тучные годы общество видит в «англосаксах» врагов, в последующие «тощие» оно обречено находить врагов в «евреях», «кавказцах», «интеллигентах», «вредителях» и «шпионах». Это ведь нефть может подешеветь — ментальность-то никуда не денется.

Андрей Мовчан